— Я буду ждать здесь, — поежившись от ночной прохлады, сказал Гестен и захлопнул дверцу машины.
Затопленная дорога вела прямо к Малой Резиденции, так что заблудиться Норберт не мог. Он брел по колено в поблескивающей воде, справа и слева громоздились залитые лунным светом горы. Некстати подумалось: до чего, наверное, темно по ночам на планетах, где луна только одна… Мир был тих и неподвижен — никаких коварных коллекционеров, притаившихся в засаде среди скал! Норберт все больше склонялся к мысли, что они существуют только в воспаленном воображении его клиента…
Вот дорога пошла под уклон, вода поднялась до пояса, потом до подмышек. Он надел шлем, проверил герметизацию. Маска эланга плотно охватывала нижнюю часть лица — с непривычки было неудобно. Нырнув, он поплыл вперед среди непроглядной темноты. Так прошло два или три часа. Вдруг Норберт заметил, что шарик-брелок слабо мерцает… Значит, он почти у цели!.. Погрузившись глубже, включил прожектор, однако светлее не стало: узкий конус света пронизывал густую муть, но не мог сделать окружающие предметы видимыми… Норберт чуть не налетел на нечто черное, раскинувшее во все стороны ветвящиеся отростки, — дерево, как он понял в следующую секунду, хотя сперва мелькнула мысль о киношных тварях со щупальцами… Потом впереди выросла стена, в луче прожектора блеснуло стекло. Судя по показаниям индикатора, это было не то здание, в котором находилась коробка Гестена… Нужное здание Норберт отыскал спустя полчаса. Разбив рукояткой ножа окно (без опоры это удалось сделать только с третьей попытки), проник внутрь… Вокруг был все тот же серый кисель; луч света выхватывал то небольшой фрагмент настенной мозаики, то ножку стула, повисшего под потолком, то позолоченную дверную ручку. Пузырьки воздуха стаями поднимались вверх и звонко булькали. Коробку Норберт нашел на одном из верхних этажей: сообразив, что металлический предмет всплыть не может, он методично обшаривал почти незримый пол в каждой комнате, пядь за пядью, не сводя глаз с индикатора… Вот она! В точности такая, как на фотографии… Норберт спрятал ее в сумку, выбил, приноровившись, ближайшее окно и вынырнул на поверхность…
Светало. Небо на востоке, над неровной скальной стеной, окрасилось в нежно-розовый цвет. Он только сейчас почувствовал, что смертельно устал, но к этому чувству примешивалось еще и удовлетворение: усилия затрачены не напрасно, работа выполнена. Брелок-индикатор рядом с коробкой сверкал, как маленький зеленый фонарик. Норберт опять нырнул и поплыл на восток… Нащупав дно на мелководье, выпрямился, снял шлем, с наслаждением вдохнул холодный свежий воздух… К тому времени, как он добрался до границы воды и суши, солнце высоко поднялось над горной цепью.
— Наконец-то! — глядя на Норберта воспаленными красными глазами, вздохнул Гестен. — Вы нашли ее?
— Да.
— Дайте сюда, и брелок тоже!
Коробка вместе с индикатором мгновенно исчезла в его внутреннем кармане.
— Наконец-то она у меня… — прошептал клиент, словно не веря своему счастью, и тут же стал беспокойным, озабоченным. — Норберт, не мешкайте, поехали! Коллекционеры…
Норберту хотелось спать, и, желая поскорей очутиться дома, он гнал машину по пустынному шоссе на предельной скорости. Гестен не протестовал — наоборот, удовлетворенно пробормотал:
— Я не ошибся, что нанял вас. Когда надо, вы ездите медленно, а когда надо — быстро.
Вновь пришлось сделать солидный крюк, чтобы объехать «Бескан». В черте города Норберт сбросил скорость и, несмотря на недосып, из последних сил старался сохранять контроль над машиной и окружающей обстановкой. Наконец он запарковал «Хезнар» на площадке перед восьмиэтажным красным домом с белыми лоджиями и подъездами в виде белых треугольников.
— Идемте! — поторопил Гестен.
Квартира Норберта находилась на втором этаже. На лестничной площадке дремал под батареей здоровенный рыжий кот с порванным ухом — услыхав шаги, вскочил и потянулся. Норберт погладил его по загривку.
— Молодец, хищный котяра! Он всех мышей и крыс в нашем подвале переловил!
Гестен издал странный горловой звук. Оглянувшись, Норберт увидел, что клиент — почти в шоковом состоянии: прижался к перилам и зачарованно смотрит на кота… Между тем кот потерся о ногу Норберта, потом начал обнюхивать ботинок Гестена. Тот, словно только что очнувшись, пролепетал:
— Да уберите же его наконец! За что я вам деньги плачу?!
— Он не кусается! — Норберт растерялся. — Дергать его за хвост не рекомендуется, а так он дружелюбный котяра, приходит ко мне в гости…
— Вы хотите сказать… — Губы клиента дрожали. — …Хотите сказать, что пускаете к себе в гости агрессивного хищного зверя?
— Ну да…
— Оттесните его в угол, чтобы я мог пройти! — несколько секунд поморгав, окрепшим голосом потребовал Гестен. — Я заплатил вам за охрану, и пока я здесь — никаких опасных животных, понятно?!
Пожав плечами, Норберт подхватил кота на руки. Гестен осторожно протиснулся мимо и с неожиданной для его возраста прытью взбежал по лестнице. Норберт отпустил кота и последовал за ним.
— Открывайте скорее! — торопил клиент. — Господи, он идет сюда!
— Извини, приятель, — шепнул Норберт, прежде чем захлопнуть дверь у кота перед носом. Из-за двери донеслось требовательное мяуканье…
— По-моему, он настроен агрессивно, — расстегивая дрожащими пальцами теплый плащ, заметил Гестен. — Агрессивные существа непредсказуемы, они в любой момент готовы проявить свою жестокую натуру. Вы здесь ведете удивительно неупорядоченную жизнь, просто варварство какое-то…
— Ага, — сонно согласился Норберт. Съев большой кусок хлеба и четыре вареных рыбьих хвоста, он отправился спать.
— Если на квартиру нападут, я вас разбужу, — бросил вслед ему Гестен.
Глава 4
Дела обстояли хуже некуда: жители затопленного поселка Паркуан назойливо требовали материальной помощи, большинство туристов отбыло в Руаду (в «Бескане» осталось около двух сотен человек — бюджетные деньги, потраченные на банкет, можно считать, пропали даром), известие о «традиционном весеннем карнавале» вместо того, чтобы вызвать всеобщий энтузиазм, повергло венедийцев в недоумение… И Мехтобий Гусл до сих пор гулял на свободе, представляя собой потенциальную угрозу для оставшихся в Венеде туристов. Если, конечно, его не прикончили потихоньку родственники убитого ребенка… Подумав об этом, губернатор помрачнел: он заставит их пожалеть о содеянном! В свое время именно он взял Мехтобия под защиту, доказав таким образом, что он гуманный и современный правитель. Самосуд над Мехтобием — это не просто уголовное преступление, а прямой вызов властям! Он нажал на кнопку. Через несколько секунд дверь распахнулась, на пороге возник секретарь.
— Что по Гуслу?
— Новый комиссар доложил, что вчера его видели около дома, но взять не успели, господин Костангериос.
— Если в ближайшее время не возьмут, новый комиссар скоро станет бывшим комиссаром, — проворчал губернатор, сдержанно усмехнувшись собственной шутке.
