Ли убрала все волоски с шапочки для душа, включила кран, чтобы вода нагрелась. Достала из ящика зубную щетку и выдавила на нее пасту. Взяла из стопки посуды заранее отмеченную чашку и налила в нее ровно столько мятной освежающей жидкости, чтобы она закрывала нарисованную на внутренней поверхности линию. Положила новую бритву на полотенце рядом с ванной.
Тебя выбрали, говорила она себе. Тебя выделили из всех. Ты особенная.
Дверь спальни Учителя тихо скрипнула, когда Ли толкнула ее одной рукой, другой сжимая поднос с завтраком. Он лежал с закрытыми глазами под мягким шелковым покрывалом. Она поставила поднос на тумбочку и опустилась на колени перед его кроватью. Она скользнула рукой под покрывало и обхватила пальцами его пенис.
— Проснитесь, Учитель, — мягко сказала Ли. Потом повторила чуть громче, почти не узнавая своего голоса. — Проснитесь, Учитель.
Он пошевелился и потянулся, его руки уперлись в спинку кровати. Потом откинулся на подушки, скрестив руки под головой. Его лицо казалось молодым, без единой морщинки, губы алели тонкой линией. Это был худой мужчина с острыми чертами лица. Его близко посаженные умные глаза гипнотизировали, завораживали, проникали в самое нутро. Когда он заговорил с Ли, она старалась не смотреть ему в глаза, сосредоточиться на его руках или лбе. Она с усердием выполняла свое задание, шелковое одеяло слегка приподнималось и опускалось меньше чем в метре от ее лица.
— Спокойно, спокойно, не так резко, — предупредил он мягким негромким голосом. Потом чуть громче сказал: — Расслабься.
Все мысли тут же улетучились у Ли из головы, дыхание выровнялось, и рука стала двигаться словно по собственному разумению, легко, как бабочка, каким-то странным образом зная, что и как нужно делать.
— Вот так, — сказал он, — вот так.
Его бедра чуть приподнялись на мягком выложенном подушками матрасе, а потом он содрогнулся и все кончилось. Ли вынула руку и вытерла ее о покрывало. Она все еще избегала его взгляда, но от него исходила позитивная энергия, он ее одобрял, и Ли почувствовала, как на нее нахлынули благодарность и облегчение.
— Доброе утро, Учитель.
— Называй меня ТД.
10
Когда Тим проснулся через полчаса, Дрей лежала на боку, наклонившись к нему, поднеся руку к его лицу. Он вздрогнул, удивившись тому, как она близко, и Дрей быстро вскочила с кровати и ушла в ванную.
— Что это, черт возьми, было?
Включился душ.
— Ничего.
Тим встал, подошел к двери ванной и оперся о косяк, скрестив руки на груди, глядя сквозь стеклянную перегородку, как Дрей притворяется, что поглощена равномерным распределением мыльной пены по всему телу. Наконец она подняла глаза:
— Слушай, я иногда подношу руку тебе ко рту, когда ты спишь… чтобы почувствовать, что ты дышишь, — она встала под струю воды, — я понимаю, это странновато…
— Боишься, что умру во сне?
Яростно намыливая колено, Дрей смущенно улыбнулась:
— Нет. Да. Не знаю.
— Мы же с тобой договорились, помнишь?
— Что умрем во сне, когда нам будет по девяносто. Вместе в одну ночь, — пробормотала Дрей.
— Точно. Так что оставь меня пока в покое. Это дурно сказывается на моем сердечном ритме.
Дверь душевой кабинки распахнулась, и мокрое полотенце полетело Тиму прямо в лицо, прежде чем он успел закрыться. Он со смехом снял его с себя.
Дрей поставила мокрую ногу на край ванны и провела бритвой по всей ее длине:
— Мне бы не пришлось этого делать, если бы ты храпел, как настоящий муж.
Дрей нацепила на вилку кусок запеканки и обмакнула его в сироп. Ей пришлось наклонить голову, чтобы отправить его в рот, но даже так она закапала водолазку. После любовных игр, особенно утренних, Дрей всегда ела, как динозавр. Но сегодня смотреть на нее было даже приятнее, чем обычно. Тим с улыбкой наблюдал за тем, как она потянулась к его тарелке и взяла оттуда хот-дог. Никаких звуков, указывающих на то, что она хотя бы жевала, прежде чем глотать, не последовало.
Тим решил сегодня утром просмотреть материалы дела, но, проходя по коридору, замер при виде пустой комнаты Джинни. Он с секунду постоял, глядя на пустые стены, а потом решил забить эмоции работой. Но пока что продвинулся не очень далеко — не смог даже защитить тарелку с собственным завтраком.
Он посмотрел в блокнот, куда записал все необычные слова, которые услышал в разговоре с Реджи: Про, Нео, Курок, ора, Лилии, Круг приближенных.
— Ты будешь? — спросила Дрей. Не успел Тим ответить, как очередная сосиска уплыла у него из-под носа. Взглянув на последний оставшийся у него на тарелке хот-дог, Тим понял, что ему пора перестать думать и начать есть, а то будет поздно.
— Похоже, добраться до этой девочки будет сложно, — заметила Дрей.
— Да.
— А когда ты до нее все-таки доберешься, она не захочет, чтобы ее спасали?
— Да.
— Ведь они не совершили никакого преступления? По крайней мере, ты ничего не знаешь.
Тим задумчиво постучал вилкой по стакану с апельсиновым соком:
— Нет.
— И сейчас не самый подходящий момент, чтобы я возвращалась к вопросу о том, зачем ты вообще этим занимаешься?
— Да.
Дрей застыла, даже жевать перестала на несколько секунд, потом добавила:
— Это я так, на всякий случай.
Сотовый Тима зазвонил, и он встал, чтобы успеть подхватить телефон прежде, чем его вибрацией снесет со стойки.
— Здравствуйте, пристав. Это Кэйти Кельнер. Бывшая соседка Ли по комнате. Вы просили позвонить, если я узнаю что-нибудь новое или вспомню…
— Да.
— Ну, я просматривала одну мою книгу. То есть я думала, что это моя книга, но, наверное, эта книга Ли просто случайно перепуталась с моими. Она иногда читала то же, что и я.
Тим беспомощно наблюдал, как Дрей забрала у него с тарелки последнюю сосиску:
— Ага.
— Она оставила в этой книге визитку. Ну, знаете, такую, которой обычно назначают встречи. И знаете что? Это визитка Центра помощи студентам. Я думаю, она ходила к психоаналитику, — последнее слово Кэйти прошептала трагическим шепотом. Странно, но в Малибу все полагали, что его нужно произносить, понизив голос.
— А на ней есть дата назначенной встречи?
— Да. 7 декабря, 14:00.
Примерно за месяц до того, как Ли исчезла из кампуса.
— Вы сказали позвонить, если я что-нибудь узнаю.
