— Что ж, — возвратясь и усаживаясь в раскладное кресло, задумчиво произнес он голосом слегка протрезвевшим, — это крайне сложное и опасное мероприятие. Если все всплывет — скандал разгорится неимоверный и, уж поверьте — доберутся до каждого из нас. Мне лично не поможет и уход на пенсию…
Четыре дня два «КамАЗа», делая по рейсу за день в один из отдаленных гарнизонов, подвозили зеленоватые деревянные ящики к глухому тупику товарной станции в предместье краевого центра. С десяток старослужащих матросов, выполняя «дембельский аккорд», спешно перекидывали груз в два закрытых товарных вагона. За долгие годы службы в штабе Тихоокеанского Флота, адмирал собрал вокруг себя команду вполне надежных людей, повязанных с ним участием в многочисленных махинациях и хищениях. Но столь ответственное и чрезвычайно рискованное дело он предпочитал контролировать лично, снисходя, иной раз, и до общения с рядовыми матросами.
Когда весь товар был перевезен, а погрузка закончена, многоярусные штабели ящиков прикрыли сверху мешками с армейской обувью и тяжелыми тюками с полевой формой. Двери вагонов надежно закрыли и опломбировали. Заместитель Командующего, не теряя времени, приказал подцепить их к обычному, неохраняемому составу, отправляющемуся в соседний край. В сопроводительных документах грузом числилось военное обмундирование четвертой категории, а получателем, по указанию Газырова, значилась некая полувоенная строительная организация Хабаровска…
Скрябин вышагивал по кабинету нервной размашистой походкой, не зная, каким образом отвлечься от страшных мыслей в тянувшиеся часы напряженного ожидания. На столе покоилась объемная папка с документами, требующими внимательного изучения и подписи, но сейчас было не до нее. Два дня назад, состав со злополучными вагонами отбыл с приморской станции и сегодня Газырову, должны были сообщить о прибытии груза на означенное место. Чеченец же, в свою очередь, обещал сразу поставить в известность Виктора Андреевича…
«В Хабаровске у этих ребят, очевидно, свои люди. Дальше от Тайшета на запад идут три железнодорожные ветки, причем две через Казахстан. Впрочем, последующее прохождение товара — уже не мои заботы. Плевать куда он пойдет дальше… Перебросят груз в другие вагоны, и — ищи ветра в поле. Но сейчас важно дождаться сообщения — это главное. Скорее бы! Какого черта он не звонит?!»
Подойдя к небольшому окрашенному под дерево сейфу, он достал пачку желтоватых бумаг различного формата. Бросив ее на диван и присев рядом, адмирал, нервно перелистывая, начал внимательно просматривать документы. Пред ним лежала «история болезни». Липовые накладные, распоряжения на погрузку, сопроводительные для «обмундирования»… Прочитав, Скрябин свернул их вдвое и, не зная куда деть, растерянно держал в руках. Жуткий компромат, грозивший длительным сроком, конфискацией, и прочими прелестями уголовного преследования, обжигал руки. Каждая лишняя минута хранения подобного архива обходилась чиновнику в погонах, наверное, в год жизни. Но злополучные бумаги служили и доказательством того, что он безукоризненно выполнил перед чеченцами взятые обязательства. Они помогли бы ему, при случае, потребовать причитавшуюся долю. Почти в отчаянии, зажав документы в кулак, махинатор метался по кабинету.
«Что может приключиться с грузом по дороге? — лихорадочно размышлял, расхаживая взад-вперед, Виктор Андреевич, — самое простое — оружие и боеприпасы пропадут. Не знаю, какая-нибудь железнодорожная мафия… или просто ворье… Хотя, более семидесяти тонн — сомнительно… Верх глупости! А вот — транспортная милиция, или тривиальная случайность в пути… скажем, неисправность вагона!.. Или, как там ее?.. Буксы… И конец! Все ниточки прямиком потянутся ко мне».
Скрябин вздрогнул от раздавшегося звонка. Запихав пачку бумаг в брючный карман, он подбежал к телефону:
— Да, Скрябин…
— Виктор Андреевич, из сервиса беспокоят, вашу машину отремонтировали, можете забирать…
Вслед за условленной фразой раздались короткие гудки. Он не узнал голоса, но все понял. Трясущимися руками, адмирал вынимал из кармана по два-три листка, поджигал их с помощью позолоченной зажигалки и бросал в пепельницу. Когда дотлела последняя накладная, пальцами размял черный пепел и, тяжело дыша, упал в кресло.
Товар дошел…
Можно ехать за деньгами. Но силы от перенапряжения оставили. Посидев минут пять не шевелясь, Скрябин медленно встал, и едва доплелся до шкафа с баром. Достав плоскую фляжку, наполнил до краев большую рюмку и опустошил ее одним махом…
Через два часа он осторожно ехал на новенькой «Тойоте» по улицам Владивостока. В стоявшем рядом — на переднем сиденье, черном портфеле, лежал туго набитый долларовыми купюрами большой целлофановый сверток. Столь опасное и отнявшее уйму нервов дело, успешно завершилось. Контр-адмирал провернул одну из самых значительных в своей жизни сделок. Полное, почти круглое и лоснящееся лицо сияло, а сознание ликовало!
Газыров подтвердил — вагоны дошли до промежуточного адресата и, скорее всего, уже перегружены. Теперь с каждым днем, обнаружить аферу и добраться до непосредственных исполнителей будет все сложнее и сложнее. Конечно, здесь в арсенале Рубцовского гарнизона, отныне зияла огромная дыра — не хватало около тысячи ящиков оружия, боеприпасов и взрывчатки. Но и эту пробоину Скрябин собирался в ближайшее время залатать.
— Все в наших руках… — довольно шептал он, плавно выворачивая руль, — весь бумажный поток материальных активов идет через мою канцелярию: акты списания, акты сдачи на консервацию… Перетасуем, словно колоду карт и устроим в лучшем виде! Максимум через месяц никаких недостач не будет и в помине — а там уж, никто и концов не сыщет. Лишь бы не проверили склад, помимо нас…
Проехав вдоль длинного ряда автомобилей, Заместитель Командующего втиснулся между черной «Волгой» и какой-то иномаркой. Подхватив объемный портфель, он, не спеша, поднялся по лестнице штаба в кабинет. Опостылевшее напряжение понемногу разжимало объятия. Замкнув дверь на ключ, чиновник с вожделением извлек сверток и стал его разворачивать. Вытащив из одной пачки стодолларовую купюру, Виктор Андреевич основательно потер ее слегка трясущимися пальцами, и внимательно просмотрел на свет. Банкнота была настоящей. По-молодецки подцепив двумя пальцами рюмку и прихватив фляжку, он по пути открыл ключом дверь, и, расслабившись, развалился на кожаном диване.
Настроение становилось отменным.
«Все, нечего тянуть! Нужно срочно отправлять дочь в Москву, — рассуждал адмирал, неторопливо потягивая коньяк, — пусть покупает две большие квартиры рядом, на одной площадке и оформляет на себя. В какой-нибудь элитной новостройке тихого, утопающего в зелени, района. Она у меня умница — лишнего болтать подругам не станет… Хватит! Тридцать лет Родине отдал, пора и о себе подумать!»
Взглянув на часы, Скрябин сел за стол и, надев очки, заставил себя раскрыть папку. Сверху, как всегда лежали, аккуратно выбранные помощником, самые важные и срочные документы. В глаза бросилась «шапка» первого листа. «Особый Отдел Тихоокеанского Флота». Он, вновь почувствовав небольшое волнение, лихорадочно пробежал глазами текст — в распоряжении предписывалось отправлять в канцелярию контрразведки копии всех исходящих приказов и внутренних документов.
