шоферу.
…Рассказывали бойцы, что в одном бою Киквидзе на броневике ворвался в тыл к белым, ведя бешеный огонь из пулемета. Вдруг тяжелая машина попала задними колесами в не замеченную водителем воронку от разрыва снаряда и намертво застряла в ней. Все попытки шофера вырваться из западни ни к чему не привели — колеса буксовали и только глубже погружались в вязкую осеннюю землю.
Между тем белоказаки со всех сторон окружили броневик. Они не скрывали своего восторга. Еще бы! Знаменитый красный начдив сам попал в их руки, а за его голову обещана атаманом большая награда. Однако из-за укрытий не высовывались, ждали, пока в броневике кончатся боеприпасы.
Киквидзе прекратил стрельбу.
— Ленту! — заорал он во весь голос, а сам сделал рукой отрицательный жест.
Боец, его спутник, оказался из понятливых.
— Нету! Патроны вышли! — закричал он в ответ.
Казаки, уже ничего не опасаясь, подошли к броневику вплотную и стали обсуждать, что делать дальше. Кто-то предложил подорвать дверцу броневика гранатой. Киквидзе невольно заволновался. Но тут послышался другой голос:
— Негоже дорогую машину калечить, станичники. Надо лошадей пригнать и вывести броневик к своим, а там уже выкурить из него красных дымом, как пчел из улья.
Это предложение понравилось всем, особенно Киквидзе.
Казаки привязали к броневику веревки, впрягли коней. Машина дернулась раз, другой. Лошади поднатужились, понукаемые руганью и ударами нагаек, рванули сильнее и вытащили броневик из воронки. И тут заговорил до сих пор молчавший пулемет. Киквидзе в упор расстреливал опешивших казаков. Взревел мотор, шофер дал полный газ, и, обрывая постромки, машина устремилась к своим.
…Так рассказывали бойцы. А вот чему действительно стал свидетелем Кирилл Еремин.
Начдив отправлялся верхом на Воронке в рекогносцировку, его сопровождали несколько штабных командиров и отделение бойцов. Ехали лощиной, спокойно, знали, что белых здесь быть никак не должно. Внезапно впереди, откуда-то из балки, вынырнуло около сотни вооруженных всадников. Хвосты у лошадей не подрезаны, винтовки торчат из-за правого плеча. Примета верная — казаки!
Что делать? Укрыться негде, уходить нельзя — с такой дистанции постреляют без промаха. Казаки, однако, не стреляли, сгрудились кучей, видно, не могли разобрать, кого встретили. Командиры и бойцы с тревогой смотрели на Киквидзе, ожидая команды к последнему, отчаянному бою. Но такой команды не последовало. Василий Исидорович поправил шашку, маузер и, бросив: «За мной!», поскакал навстречу казакам. Словно крылья гигантской птицы, развевались за его спиной полы бурки.
Когда до белых оставалось несколько метров, начдив резко остановил коня и властно крикнул:
— Я — Киквидзе! Сдавайте оружие, жизнь гарантирую!
В каком-то ледяном спокойствии замерла за спиной начдива горстка всадников. Рослый, рыжеусый казак, видно командир сотни, не сводя с Киквидзе завороженных глаз, хрипло отдал команду:
— Слазь с коней! Складай оружие!
Покорно, без единого слова, как во сне, казаки медленно спешились. Полетели на землю шашки, карабины, наганы. Тем же властным голосом Киквидзе приказал рыжеусому построить сотню и следовать за ним, ведя лошадей под уздцы. Казаки послушно выполнили и эту команду. Сзади сотни пристроились настороженные красноармейцы. Так они и проследовали мимо изумленных сторожевых постов прямо на хутор Александровский.
А потом Киквидзе самолично провел с пленными беседу, разъясняя им политику Советской власти и убеждая вступить в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию. Казаки слушали сначала недоверчиво и угрюмо. Уж очень много предубеждения против большевиков и Советов было вбито офицерами в их чубатые головы. Столетиями приучали их беспрекословно служить самодержавию, а тут такие слова.
— Против кого вы идете, станичники? — спрашивал их Василий Исидорович. — Против трудового народа России? Против рабочих и крестьян?
Казаки переминались, то согласно кивали чубами, то с сомнением крякали. Кто-то наконец осторожно произнес:
— Вроде ты и прав, командир, да боязно…
Тут уж Киквидзе распалился:
— А мне не боязно было к вам ехать? Я ведь знаю, что господа офицеры с нами делают. А вас хоть пальцем кто тронул?!
Киквидзе попал в самую точку. Казакам было хорошо известно, какая участь ожидала пленных советских бойцов.
Почти все станичники решились вступить в Красную Армию. Из них был сформирован эскадрон, которым командовал все тот же рыжеусый казак Ветров. Эскадрон честно служил Советской власти, отличился не в одном бою.
Много лет спустя Еремин встретил Ветрова на ростовской улице. Распили по случаю неожиданного свидания бутылку пенистого цимлянского, поговорили о жизни, вспомнили былое.
— Слушай, — спросил Еремин при расставании, — какого черта вы не порубали нас тогда, как капусту?
Добродушно улыбаясь, Ветров расправил усы, теперь уже не рыжие, а седые:
— А я и сам не знаю. Когда уже ехали за вами, обезоруженные, опомнились, стыдно стало. Трусом я никогда не был, за германскую три Георгия имел… Потом всю ночь думал, что, видно, сильна красная правда… А что касаемо «черта», — рассмеялся он, — то белоказаки между собой Киквидзе только так и называли.
Пять долгих месяцев держала активную оборону дивизия Киквидзе. Случалось, прогибали ее неимоверными усилиями белые войска, но, сжавшись, словно рессора под тяжестью, она каждый раз отбрасывала противника назад. Начдив нашел свою тактику — внезапными ударами он предвосхищал атаки противника на самых опасных направлениях и быстро отводил свои войска из-под ответного удара. Он понимал, что равномерным распределением сил такого огромного для дивизии рубежа не удержать. Поэтому какая-то часть его войск всегда в движении, какие-то полки, батальоны, эскадроны, «Тигр», «Лейтенант Шмидт» и другие броневики непрерывно перебрасываются туда, где Киквидзе или ждет вражеского наступления, или намеревается ударить сам.
Он знает особенности своих частей, индивидуальные черты характера командиров и умело учитывает их в решениях. Скажем, титовцы — среди них мало опытных солдат, но зато они, воюющие в своих родных местах, необычайно яростны в обороне. Бойцы Рабоче-Крестьянского полка — в основном ветераны еще германской войны. Они отлично владеют военным делом, в бою находчивы и сноровисты, их штыковой удар страшен и всесокрушим. Этот полк Киквидзе приберегает для наступательных действий.
…А за железной завесой редких еще советских дивизий, сдерживающих яростный натиск белогвардейских войск и иностранных захватчиков на востоке и западе, юге и севере, титаническими усилиями партии и народа создавалась регулярная Красная Армия. 2 сентября 1918 года были учреждены Революционный военный совет республики как коллективный орган управления Красной Армией и флотом и должность подчиненного РВС главнокомандующего всеми вооруженными силами.
Одна из первых телеграмм нового главкома И. И. Вацетиса — от 13 сентября 1918 года — прямо касалась соединения В. Киквидзе, его заслуг в сражениях за Царицын: «Передайте начальнику дивизии Киквидзе и частям его дивизии. Революционный военсовет Республики от лица всей страны благодарит их за лихие действия и верит,
