я.
Сняв зарядку с головы, положил её отдельно. И запер сейф.
Что ж, значит, вся эта херня ещё живая. И, по верному замечанию Земляны, наверняка из всего этого можно собрать цельного человека. Ну, в кавычках «человека». И отдельный большой и интересный вопрос — зачем мне его собирать? Хотя, справедливости ради — головы в банках в рукописях присутствуют. Добраться бы ещё мозгом до этой интересной тайны…
Может, если бы у меня было время капитально сесть и упороться в расшифровку, я бы быстро всё это дело оприходовал. Но жизнь уж чрезмерно насыщенная идёт, тут текучку бы разгрести. Так что пусть расшифровка продолжается на бессознательном уровне. Может, однажды полегчает.
Я спустился вниз, отмахнулся от обеда, но сказал, что за воротами уже поджидает очень голодная Тварь. Это взгрустнувшую было тётку Наталью несколько ободрило.
Тварь за воротами и вправду ждала.
— А точно пива дадут? — спросила она, едва я их распахнул.
— Дадут-дадут. Потом догонят — и ещё поддадут.
— Это хорошо. Только догонять меня не надо. Ещё я от пива не бегала!
— Эх, Тварь, вот всем ты хороша. Жаль, что лошадь. Идём, алкашина. Отдыхай, заслужила.
Приспособив кобылу в конюшню, я немедленно телепортнулся в трактир к Фёдору. И тут же прижал ладони к ушам — резануло визгом.
— Прошу простить, моя дражайшая Юлия, я совершенно забыл, что вы здесь можете быть.
Юлия, которую я вытащил из Полоцка, узнав меня, успокоилась. В конце концов, она была совершенно одета, так что причин для паники фактически не было.
— Как ваши дела? — поинтересовался я. — Уже нашли себя в этом городе?
— О, да! — с энтузиазмом откликнулась Юлия. — Поступаю с завтрашнего дня экономкой в один дом.
— Люди приличные?
— Очень! Господа Абрамовы. Афанасий Афанасьевич — градоправитель, между прочим.
Юлия вздёрнула нос, явно намереваясь гордиться тем, как высоко она поднялась сама, без посторонней помощи. Я же вспомнил наше бурное знакомство с господином Абрамовым. И как он меня с каретой подставить хотел, и как я к нему приходил «кикимору» ловить, и про симпатичную служанку, которая звала его «поросёночком».
— А пригласил работать вас он лично — или супруга? — спросил я, пытаясь демонстрировать вялый энтузиазм.
— Лично господин градоправитель!
— Угу. Ясно. Ну, передавайте ему привет от меня.
— Как! Вы разве знакомы?
— Да, доводилось. Вы, главное, так и скажите: привет, мол от Владимира Всеволодовича Давыдова. Ежели ещё хоть одна кикимора заведётся — так я всегда. Так и скажите: «всегда». Он поймёт. Ну, удачи вам на новом месте, а мне пора, разрешите откланяться.
Дубовицкого я нашёл там же, где и всегда. Более того — в том помещении, в котором он и был мне более всего нужен. В библиотеке. Одна фигня — Дубовицкий там находился не один.
— Едрить твою мать поперёк и налево, это ещё что за художество⁈ — высказался я.
Дубовицкий степенно, с бокалом белого вина в руке, повернулся ко мне и снисходительно улыбнулся.
— Кажется, Владимир Всеволодович, произошло неизбежное.
— Что именно?
Я смотрел на деревянную (наверное) статую, изображающую чернокожего дикаря. Дикарь с выражением благоговейного ужаса на грубо выточенном лице смотрел на здоровенный чёрный столб, растущий у него из чресел по направлению к небу.
— Вы стали перенимать лексикон охотников.
— А каким тут ещё лексиконом можно пользоваться, когда видишь такое⁈ Вы где это взяли, а главное, зачем⁈
— Ах, это… Это ритуальная статуя из Африки. Недавно вернулась экспедиция, организованная географическим обществом. Много интересных вещей привезли.
— Но вы, конечно, выбрали самую интересную.
— Ещё бы! — Дубовицкий трепетно коснулся чёрного ствола. — Такой образчик чуждой культуры…
— А с Салтыковым вы уже рассчитались?
— К чему этот вопрос? — тут же насупился Дубовицкий.
— Да просто светская беседа. А за этот образчик культуры вы сколько отдали?
Тут я заметил, что Дубовицкий совершенно перестал быть расположенным к светской беседе, и свернул на другую тему. Хрен с ним, свою голову не приставишь. Аристократ есть аристократ. Это, как и лох — судьба.
— Господин Дубовицкий, а я ведь к вам по делу. Мне снова необходимы ваши незаурядные таланты!
Дубовицкий тут же засиял, как самовар. Как дети малые, эх…
— Чем могу быть полезен? Вина?
— Нет, спасибо, на работе не пью.
— А вы на работе?
— Угу. Буквально на пять минут забежал.
— Ну и с кем же свела вас судьба на сей раз?
— Вий.
— Ха-ха-ха! Ну серьёзно?
— Серьёзно. Вий.
— Вы знаете толк в юморе, Владимир Всеволодович, но сами же тратите своё время. О какой твари поискать информацию?
Я красноречиво посмотрел на Аркадия Дубовицкого. У того медленно сползла с лица улыбка.
— Вий? — севшим голосом переспросил он.
— Вий, — развёл я руками. Ничего, мол, не поделаешь. Служба.
Дубовицкий как стоял — так и упал в кресло. Бледный, какой-то жалкий.
— Как же это… Да что же это! А как быть? А что делать?
— Первое, оно же главное: нарыть информацию и передать её мне. Дальше, собственно, дело за мной.
— Нужно уезжать из города. А лучше — из страны.
— Угу. Из страны — особенно актуально, да. В Пекло? Или сразу куда подальше? В Америку?
Дубовицкий схватился за голову, осознав, что бежать некуда. Эх, Россия! Вот вечно у тебя все аристократы такие. Чуть чего — сразу валить. Причём, не «кого», а «куда». Впрочем, чего это я на аристократов одних грешу. Вон, братья-охотники не лучше. Со своими я, правда, ещё не разговаривал, не спешу разочаровываться. Но смоленские, по ходу, единодушно
