едет. Нечего ему тут одному куковать!
Кот причитать не перестал, но в дверь распахнутую выпрыгнул. Вскоре он вернулся с вурдалаком. Гришка зачем-то взял с собой лопату.
Я высунулась в дверной проем и завопила:
— Давай, моя курочка! В путь! Держи курс на столицу!
Вспомнив, что избушка насиженное место ранее не покидала, я бросила перед ней путеводный клубочек:
— Навигатор, активируйся! Пункт назначения — Стольный град.
На самом деле, я хотела просто приколоться, а потом сформулировать команду в традициях витиеватой речи Лукоморья. Но, как ни странно, клубок понял мою команду и весело запрыгал вперед.
Избушка поднялась, отряхнулась и зашагала следом за ним. Аккуратно переступила через забор — ни один черепок с шестка не слетел. А потом понеслась так, что только лапы засверкали.
Бежала она через поля, через луга, мимо деревень. Встречные люди крестились, а очень впечатлительные падали в обморок. Судя по всему, избушке это нравилось. От радости она хлопала дверью и ставнями и делала свое фирменное «Пф!»
До столицы добрались за сутки. Правда, нас хорошенько успело укачать. Черепа попадали с полок и валялись теперь по всему полу. Гришка всю дорогу сидел, вцепившись в лавку, еще более бледный, чем обычно. Кот с ошалелым взглядом вцепился в Гришку. Я медитировала, представляя, что плыву на корабле на чудесный остров. Одна Софка прыгала и скакала по избе, наслаждаясь быстрой ездой.
Клубочек остановился на пшеничном поле. Избушка плюхнулась в колосья и вздохнула с облегчением. Хозяин, наверное, не обрадуется, что его пшеница хорошенько так теперь примята. Надеюсь, к тому моменту, как он это обнаружит, мы уже будем далеко. И он нас не догонит.
После такого экстремального перемещения есть не хотелось никому. Софка съела пару ягодок земляники и отставила плошку. Потому я накидала в серую холщовую суму остатки овощей. В дороге есть захочет, начнет капризничать, а я ей редьку в рот.
Поняв, что я собираюсь идти в город прямо сейчас, кот мяукнул:
— Ну, счастливого вам пути. Скатертью дорожка. А мы с Гришкой останемся избу сторожить.
— Гриша, не хочешь разве по столице прогуляться? — спросила вурдалака. А то кот, умный такой, решил за всех. Управился.
— Я, хозяюшка, людей не очень люблю. Мне на природе хорошо. А люди будто силы из меня высасывают.
— Ясно. Ты интроверт и социофоб. Значит, остаешься дом сторожить.
— А ты, Баюн, идешь с нами.
— Я тоже социоверт и интрофоб! — вздыбился кот. — Мне к людям нельзя! У меня после стрижки вид как у лишайного!
— Полезай тогда в мешок, — не церемонясь, я запихнула его в сумку и крепко затянула бечевки.
— Выпусти меня! Я верт и фоб! — завизжал он как молодой поросенок. — Мне дышать темно!
— Возможно, у тебя клаустрофобия, — я почесала затылок. — Ничего, привыкнешь как-нибудь. Ну, или одним говорящим котом меньше станет.
Я повесила суму за плечи. Кот отчаянно брыкался и дергался, отбивая мои лопатки, позвоночник и почки.
— Ух, хорошо как стало. Какой массаж, как в лучшем салоне. Да еще бесплатно, — дразнила я его.
Кот назло мне затих.
Я протянула руку девочке и позвала ее:
— Пойдем, Софушка, к батюшке твоему.
Девочка побежала ко мне, потом спохватилась, вернулась за куклой, одной рукой прижала ее к груди, а другой вцепилась в мою ладонь.
Сразу за полем начинались избы. Чем мы дальше продвигались вглубь города, тем избы становились богаче. Вот уже были терема в два, а то и в три этажа, с расписными ставнями. Карнизы, подзоры, наличники украшали их словно кружево. Фигурные крыши венчали шпили с разными фигурками. Красота! Даже я не отказалась бы в какой-нибудь такой домик переехать. Избушка на меня обиделась бы, узнай мои мысли.
Шли мы с Софкой, разинув рот и глазея по сторонам. Вернее, Софка просто шла. Для нее окружение было вполне привычным, а для меня всё было в диковинку.
Царевна, видимо, дорогу знала не очень хорошо, но виду не подавала. Шли мы наугад. Нас вела судьба.
И завела она нас на рынок. А там народу уйма. Все толкаются, шумят, торгуются. Всяк зазывает купить товар у него. И чего тут только нет — и шали цветистые, и ленточки яркие, и овощи, и прянички печатные, и петушки на палочке.
— Надо было рыбу с собой захватить, кто ж знал, что на базар попадем, — пробурчала я, оттягивая Софку от леденцов.
А так как я пятилась, то кому-то ненароком наступила на ногу.
— Куда прешь, карга? — раздался сзади чей-то окрик.
Я обернулась. На меня таращилась красная мужицкая морда с растрепанными волосами, торчащими из-под картуза.
— Старость нужно уважать, — прокаркала я назидательно. — А то и другую ногу отдавлю.
Изначально я хотела извиниться, но после «карги» моя вежливость испарилась.
— Охолонись, хрычовка! А не то, — он замахнулся на меня кулаком.
Непонятное слово мне не понравилось. Вдруг обматерил по сказочному, а я и не догадываюсь об этом.
— Да чтоб тебя понос пронял, — прошипела я.
Мужик тут же поменялся в лице, схватился за живот и побежал куда-то.
— Совпадение? — задумчиво спросила я в пустоту.
— Не думаю, — промурчал над ухом кот.
Этот проныра как-то сумел ослабить бечевку и высунуть голову наружу.
Да ладно, неужели мои слова на него так подействовали? Наверное, просто утюг дома не выключил вот и понесся сломя голову.
С рынка мы выбрались без приключений. Софка, видимо, узнав какой-то знакомый ориентир, приободрилась и потащила меня как на буксире.
Мы выбрались на большую площадь. Тут народу было не меньше. Люди выстроились плотной стеной и шушукались между собой, ожидая чего-то. Может, праздник какой. Сейчас коллективы их местные выступать, что ли, будут? Калинку танцевать да на гуслях наяривать. Ну, я б тоже посмотрела.
С этими мыслями я стала щемиться сквозь толпу, ворча:
— Пропустите бабушку с ребенком и питомцем.
Кот на «питомца» обиделся и всадил когти в мою спину. Ну, ничего. Как домой вернемся, я тебя лаптем по пушистой заднице отхожу.
Тут заиграли фанфары, пушки запалили. Как раз вовремя я закончила свое продвижение в первый ряд.
На помосте стоял мужчина в ярко-красном кафтане. В руках он держал длинный свиток.
— Отважной дружиной царя Берендея был пойман самый опасный лиходей, — над площадью разлился его зычный голос. Вот это у него глотка. Лужена. Не иначе. — Многие лета наводил он ужас на жителей Берендеева царства, морил скот, брал в полон людей, особливо молодых девиц. Убивал богатырей.
— Негодяй, — подумала я.
— Сжигал города и посевы при пособничестве огнедышащего змея, — продолжал зачитывать текст глашатай. — И сегодня он предстанет при всем честном народе.
Толпа
