Я не могу сдержать улыбку.
— Да.
— Босс… — ворчит Олин. — Эй, леди! Осторожнее! Я тоже тут покупки делаю.
Слышу на заднем плане разгневанную женщину.
— О, черт. Мне пора. — Олин вешает трубку, и я могу только представить, как его избивает зонтиком мамаша-наседка. (Или просто мамаша, которая занимается только детьми, после школы забирает их на мини-вене и везёт на занятия футболом или др. кружки, постоянно опекает своих «ангелочков» и не даёт им шагу ступить)
— Что происходит? — Руби облокачивается на прилавок пекарни.
Я притягиваю ее к себе и украдкой целую. На самом деле, несколько раз. Она в городе всего неделю, но это была лучшая неделя в моей жизни. Когда она здесь, такое чувство, что у нас впереди много таких лучших недель.
— У нас много заказов, ты, маленькая шлюшка у прилавка, — кричит Лоррейн с задней кухни.
Руби отстраняется и закатывает глаза.
— Она любит тебя. Ты ведь знаешь это, верно?
— Да. — Я снова целую ее, когда мой телефон жужжит в кармане. Я игнорирую его. — И я обожаю эту «маленькую шлюшку у прилавка». — Я наклоняюсь и хватаю ее за задницу, сжимая, пока она стонет мне в рот.
Лоррейн ворчит на заднем плане, но я не могу насытиться Руби. И никогда не смогу.
— Хорошо. — Она вздыхает у моих губ и извивается, чтобы я отпустил ее.
Мне это не нравится, но здесь верховодит Лоррейн.
— Наверное, я лучше пойду в мастерскую.
— Здесь всегда куча работы. Я возвращаюсь из оживленного города в гости, и все, что я получаю, — это куча работы, которую нужно сделать. — Она улыбается.
Я улыбаюсь в ответ и еще раз целую ее, прежде чем схватить за плечи и развернуть к себе, затем шлепаю по заднице, прежде чем она исчезает на кухне. Они с Лоррейн начинают игриво препираться из-за цвета глазури, пока стою у стойки. Слова Руби всплывают у меня в голове — она сказала, что приехала «в гости». Я думал, что к этому времени она уже передумала. Что она готова остаться.
Но это не то, что она имела ввиду. Думаю, мы на самом деле не обсуждали это. Я лишь предположил, что она захочет быть здесь со мной. Черт возьми, моя подруга в городе уже разрабатывает дизайн ее обручального кольца. В центре которого, очевидно, будет гигантский рубин (прим. имя главной героини Руби (Ruby) — переводится как рубин).
Но что, если она захочет вернуться назад? К этому засранцу-боссу, к дерьмовой работе и к придурковатой соседке по комнате? Что, если меня недостаточно, чтобы удержать ее здесь?
Черт. Я провожу рукой по волосам. Мой телефон снова звонит.
Я тянусь за ним и смотрю. Это мой отец. Я не в настроении выслушивать его бредни, но, возможно, отвлечься прямо сейчас было бы неплохо.
— Да? — Я отвечаю.
— Вот как ты отвечаешь на звонок? «Да»? Я вырастил грубияна? Мистер Финли, я действительно верю, что вырастил грубияна!
— Да, сэр, — соглашается мистер Финли своим обычным усталым и скучающим тоном.
— Приезжай домой, Нокс. Нам нужно поговорить.
— Для этого и существуют телефоны, папа. Мы можем поговорить прямо сейчас. Вообще-то, мы уже это делаем. Видишь, как это работает?
— Грубиян и умник. Вот кто у меня. Не сын. Верно, мистер Финли?
— Конечно, сэр.
— Папа, просто скажи, что тебе нужно. — Я выхожу из пекарни и плотнее запахиваю пальто, пока не выпал снег. Мастерская всего в нескольких кварталах отсюда, но, черт возьми, ветер просто убийственный. До Рождества осталось всего несколько дней, и оно обещает быть холодным и снежным. Из боковой аллеи выбегает Сало, и я подхватываю его свободной рукой и прижимаю к себе.
— Послушай, сынок. Ну, я позвонил тебе, потому что…. Потому что… Подождите, мистер Финли, почему я…
— Женщина, сэр.
— Эта женщина! — ревет мой отец. — Да. У меня вопрос. Что мне нужно, так это услышать от тебя правду. До меня дошли слухи. Очевидно, маленький городок там, внизу, гудит о тебе и внучке Лоррейн.
Я жду вопроса. И снова жду. А потом, когда я начинаю подозревать, что мой отец заснул, прочищаю горло.
— Ты встречаешься с внучкой Лоррейн?
— Встречаюсь? Наверное, можно и так сказать.
Сало ударяет меня головой в подбородок. Я целую его в макушку, затем сажаю на капот «TransAm» и захожу в магазин.
— Значит, это просто интрижка? — В его голосе звучит облегчение.
— Нет. Я уже попросил Джастин сделать ей обручальное кольцо. Если она согласится, Руби станет моей женой. — А если нет, я буду прижимать ее к себе и доводить до оргазма, пока она не согласится — но отцу необязательно это знать.
— Женой? Мистер Финли, кажется, у меня галлюцинации.
— Поздравляю, юный мистер Лавджой, — отзывается мистер Финли.
Я улыбаюсь и хватаю торцевой ключ.
— Спасибо, мистер Финли.
Мой отец заикается, у него перехватывает дыхание, а потом разражается громкой тирадой, которую, думаю, может услышать весь город. Он в ударе, ругается, почему-то говорит по-французски — все вместе.
Когда он, наконец, останавливается, чтобы перевести дух, я говорю:
— Папа, мне не нужно твое благословение. Она — единственная. Но думаю, как только ты встретишься с ней, то поймешь почему.
Он начинает снова, с его губ сыплются бахвальство и одни глупости. Я заканчиваю разговор и качаю головой. Я люблю старика, но иногда с ним бывает чертовски трудно. Тяжело.
С другой стороны, я годами тосковал по одной и той же женщине, так что, возможно, это у нас семейное. Теперь, когда она у меня в руках, я надеюсь, она знает, что то, что между нами, реально. Я буду доказывать ей это день за днем, пока она не будет готова вернуться домой, в Оленью долину, и ко мне.
Руби принадлежит этому месту. Я просто должен убедиться, что она понимает, что мы не какая-то кратковременная интрижка, пока она в городе. Это не так. Это любовь. Настоящая.
Руби и я — не
