перестала плакать и растерялась. Затем ее лицо посветлело. — Так вот в чем дело! А я все понять не могла, где вы живете! То есть, не вы, а пес! И почему у наставницы нет собаки, хотя вроде бы есть! Так призрачный пес — это не собака, а человек, который в нее превращается?
— Верно. Такова моя служба Калунне, — объяснил Джеральд, — но это — тайна, которую я должен хранить.
— А вы приходили со мной поиграть, потому что у меня нет собаки? Вы такой добрый!
— Нет. Ты околдовала его чарами призыва. Джеральд не мог не приходить к тебе, потому что ты — ведьма, и у тебя была над ним колдовская власть, — прохладно заметила Беата, — теперь понимаешь, почему я запрещаю это?
Джеральд бросил на нее укоризненный взгляд.
— Будь с ней помягче. Лили, я был не прочь немного поиграть с тобой в собачьем облике, но так-то у меня и свои дела есть. И лучше бы ты больше не призывала меня колдовством, если только не находишься в опасности или не заблудилась в лесу.
Лили покраснела.
— Я не хотела вас заколдовывать, я же не злая ведьма! Думала, вы сами приходите! И колбасой вас кормила! Вы не обиделись?
— Нет, просто больше так не делай. И никому не говори обо мне.
Лили энергично закивала.
— Конечно!
— Дане с Эвой в том числе.
— Но они мои подруги!
Джеральд вздохнул.
— Лили, пожалуйста. Никому — значит никому.
Она помялась, но все же кивнула.
— Хорошо. Господин Джеральд?
— Что?
— Извините. Я вам торт испеку за то, что заколдовала.
Губы Джеральда дрогнули в улыбке.
— Лучше сделай бутербродов с колбасой. Я ее люблю.
Лили хихикнула, кивнула и убежала в дом.
Беата зевнула.
— Ты закончил? Пойдем, я хочу знать, что там с подносом из белого железа.
Джеральд усмехнулся и последовал за ней.
— Тебе стоит быть подобрее к своим ученицам.
— Мне их навязали. Я соглашалась на захват мира для Калунны, а не на роль сельской учительницы.
— Что поделаешь, если такова ее воля? Мы должны исполнять наш долг, — возразил Джеральд. — Так вот, о подносе. Я прижал Кларка Томпсона, пригрозив ему большими проблемами, и он признался, что получил письмо от богатого коллекционера с предложением продать поднос из белого железа за огромную сумму денег. У Кларка Томпсона сейчас проблемы, он наделал долгов и собирался быстро их покрыть, а там пусть полиция отбирает поднос у нового владельца и пытается выцарапать деньги из его кредиторов. Но увы: поднос опять исчез. Кларк Томпсон чуть с ума не сошел, не обнаружив его в своем «надежном месте».
— На нем точно наложены какие-то чары, — проворчала Беата, — столько народу пытается им завладеть, а он ускользает из рук как угорь. А что там за коллекционер объявился? Откуда он узнал о подносе?
— Письмо было не подписано, и личность коллекционера — загадка. Но если бы не он, Кларк Томпсон не решился бы на воровство, а отдал поднос полиции. Я продолжу поиски и принесу тебе его.
Беата хмыкнула и остановилась возле верескового круга, высаженного возле своего дома. Коснулась пальцами сиреневых цветов, погладила их и внезапно поцеловала Джеральда в щеку.
— Благословляю тебя именем Калунны. Пусть проклятье этого подноса тебя не коснется, и ты принесешь его мне. Настоящий, а не подделку. У тебя все получится.
В воздухе разлился нежный аромат вереска.
Они оба замерли, наслаждаясь им и ласковой поддержкой своей богини.
— Я добуду поднос любой ценой, — Джеральд обнял Беату и поцеловал, — спасибо. Идем домой.
* * *
Ритуал в церкви Морланда проходил как обычно: ведьмы поболтали, обнажились и принялись напевать, передавая друг другу чашу с водой. Однако в самый неожиданный момент дверь церкви скрипнула и распахнулась.
— Кто здесь? Ох, господи! — отец Вирджил застыл, разглядывая ночных гостий. — Что тут происходит?
— Ой, черт, я забыла повесить чары для отвода глаз! — выругалась Валери. — Извините, девочки. Ладно, пускай ослепнет, извращенец.
Адалинда громко завизжала и прикрыла грудь руками.
— Аааа, не смотри на меня, я же голая! И я замужем, не пялься на меня, мерзавец!
Отец Вирджил поспешил отвернуться.
— Дамы, клянусь, я вовсе не извращенец! И ничего не успел разглядеть! Но почему вы все голые? Это же церковь, а не баня!
— А почему вы еще не спите? — изумилась Беата. — Сейчас два часа ночи.
— Не спалось, а потом я увидел свет в церкви и решил проверить, что здесь происходит. Госпожа Хоффман, что вы тут делаете в таком виде? Ох, Голди, и ты здесь. А Александр знает, чем ты занимаешься по ночам?
Та скривилась, а затем приняла изящную позу, гордо демонстрируя небольшую аккуратную грудь, длинные ноги и широкие бедра.
— Александр любит это тело и готов на все за право его ласкать. Теперь вам ясно, почему он предпочел меня, а не вашу унылую веру с постоянным воздержанием?
Отец Вирджил бросил на нее короткий взгляд.
— Молодость мимолетна, а мужская страсть и того короче. Я никогда не сомневался в твоем очаровании, но не стоит ли задуматься о будущем?
— Зануда, — припечатала Валери, — а сам продолжает пялиться на нас исподтишка. Вот кобель! А еще священник.
Отец Вирджил покраснел и отвел глаза.
— Юная леди, пожалуйста, не используйте подобных выражений. Это грубо и совсем вас не красит.
— А что ты хочешь, мы — самое прекрасное зрелище в его убогой жизни, — презрительно заметила Голди. — Небось рукоблудить на нас будет.
— Фу! Я мужу пожалуюсь! Он побьет этого типа за приставания, — скуксилась Адалинда. — Это отвратительно!
— Девочки, перестаньте, — вздохнула Беата, прикидывая, как выкрутиться из ситуации.
Ритуал был прерван, и его придется начать сначала, но прежде нужно как-то избавиться от священника.
— Дамы, простите, но без очков я вас почти не вижу, — миролюбиво ответил отец Вирджил, — я узнал госпожу Хоффман и Голди исключительно по голосам.
— Врет, — тут же догадалась Валери. Она вскинула руку и щелкнула пальцами, творя заклинание. — А ну-ка взгляни на ту из нас, у кого самая большая грудь!
Отец Вирджил резко повернулся и уставился на Беату.
— Ах ты мерзавец! Мои же больше! — возмущенно ахнула Адалинда, опуская руки. — Крот слепой! Немедленно посмотри сюда!
Валери и Голди расхохотались, а Беата закатила глаза.
— Да-да, твои больше, Ада. Отец Вирджил, дайте нам десять минут, мы оденемся и уйдем. Завтра я принесу вам булочки и извинения.
— Буду ждать вас, дорогая, — отец Вирджил неожиданно усмехнулся. — Стесняюсь спросить: а совратить меня с истинной веры вы даже не попытаетесь? Я выгляжу настолько непоколебимым?
— Я — замужняя женщина. Мой муж обидится, если я это
