свою подушку к холодильнику и вытянувшись в полный рост, на полу неподалёку спал Леонид. Из комнаты раздавалось протяжное храпение Бориса Сергеевича.
Уже не надеясь нормально поспать, девушка приподнялась и надела на себя куртку. Казалось, в квартире стало холоднее. По крайней мере, чайник на плите уже окончательно остыл. Валентина чиркнула под ним спичкой и села на табуретку к окну, опершись руками на подоконник. Там, за стеклом, всё ещё шёл снег. Девушка тщетно попыталась разглядеть то место, где вчера они сражались с ожившими мертвецами, а точнее маленькое тельце в розовой курточке, которое должно было лежать там же на дороге, но кроме снега и желтоватой дымки, так ничего и не увидела.
На подоконнике стояла пустая банка и валялся, так и оставленный с вечера, пластилиновый блин. Почему-то Валентина взяла его, ощущая кожей холодную затвердевшую поверхность, начала от нечего дела мять в руках, скатала потеплевшую массу в колобок, а потом придала ей форму человечка. Он получился не таким пропорциональным, как у внука Бориса Сергеевича, и напоминал скорее гнома или игрушечного пупса. Валя придирчиво посмотрела со всех сторон на неподвижную фигурку и кинула её назад в банку.
«Вот теперь порядок. Главное, чтобы был порядок…», — подумала девушка и снова посмотрела на улицу. На секунду ей показалось, что по дороге сквозь метель пронёсся допотопный грузовик-полуторка, в кузове которого плотными рядами восседали солдаты в шинелях и с ружьями. Но, скорее всего, это было только продолжение кошмара.
Из полудрёмы её выхватила, опустившаяся на плечо, мягкая сморщенная рука.
— Проснулись уже, Валентина? — нежно поинтересовался Борис Сергеевич. — И чайник, смотрю, поставили, молодец.
— Я? А… Да, — рассеянно кивнула девушка.
— У меня к вам будет просьба, надеюсь, не откажете старику, — профессор протянул Вале толстую тетрадь. — Я ваших друзей не знаю, но вы, уверен, не подведёте и не дадите моим трудам пропасть.
— Конечно, Борис Сергеевич, не беспокойтесь, — девушка с серьёзным видом взяла тетрадь и убрала в свой, лежащий тут же у батареи, рюкзак.
Старик благодарно посмотрел на свою студентку и, покрякивая, принялся наливать чай.
Вскоре проснулись и Леонид с Толяном. Начались молчаливые сборы. Парни со значительным видом проверили своё вооружение, натянули верхнюю одежду и стали обуваться. Предварительно несколько раз посмотрев в окно, профессор, теперь просто грустно наблюдал за своими внезапными гостями. Когда все были в сборе, он тихонько отпер входную дверь и осторожно выглянул на лестничную клетку. Там всё было тихо. Борис Сергеевич ещё раз посмотрел на ребят и перекрестил их.
— Ну, с богом, ангелы вы мои, необыкновенные.
— Вы что, верующий? — чуть удивился Леонид.
— Это так… На всякий случай, — махнул рукой старик.
Лёня понимающе кивнул в ответ и вышел, шагнув в полумрак дверного проёма. За ним, не оглядываясь, последовал Толян.
— Спасибо вам за всё, — проговорила Валентина, тихонько обняла профессора и тоже скрылась в темноте.
Борис Сергеевич закрыл дверь. Квартира снова опустела и погрузилась в глухую безмолвную тишину. Только с кухни раздавался еле слышный монотонный стук по стеклу.
Глава 14. Выживший
в которой Фагот тщетно пытается восстановить законность и общественный порядок, но всего лишь бросает курить
По лицу стекало что-то холодное. Кровь? Фагот с трудом открыл глаза. Нет, всего лишь мелкие снежинки, тающие на коже. Росгвардеец попытался встать и сразу же непроизвольно застонал от боли. Левая рука была прострелена в двух местах, но кость, кажется, осталась цела. Удачно, что в падении он завалился на руку всей своей массой, передавив сосуды, иначе, кто знает, какой бы могла быть кровопотеря.
Фагот поднялся на ноги. Он всё ещё находился рядом с разбитым автомобилем ДПС. Парням в нём повезло куда меньше. Каждому прямо в лицо выстрелили минимум по пять раз. Стараясь не смотреть на убитых ментов, он просунул руку через разбитое окно и вытащил из-под заднего стекла аптечку. Опершись и почти полуприсев на капот, росгвардеец закатал окровавленный рукав и начал неторопливо забинтовывать руку, хотя онемевшие пальцы плохо его слушались. Только закончив, он огляделся вокруг. Небольшое пространство между территорией больницы и окружающими домами было усеяно человеческими телами. Уже отчасти припорошенные снегом, они напоминали причудливые кочки, разбросанные на каком-то фантастическом болоте. Кое-где можно было заметить отдельно валяющиеся оторванные части тел. Вероятно, увидев вдруг такую картину, кто-то мог бы подумать, что это сотворил дикий зверь, или даже несколько диких зверей. Но Фагот прекрасно помнил, как люди, которых должны были спасать, вдруг бросались и начинали рвать своих родственников; как его сослуживцы, призванные поддерживать правопорядок, открывали огонь по толпе.
«Что это было? Массовая истерия?» Росгвардеец поднял с земли автомат и ещё раз взглянул на расстрелянных в кашу ДПС-ников. «Да, от такого броник не спасёт», — подумал он и внезапно вспомнил вечно торопящегося домой Витюню. Ему попали в грудь, может, он остался жив? Осторожно перешагивая тела и вглядываясь в их причудливые позы, Фагот добрался до того места, где упал его напарник. Он лежал на спине, повалившись головой на какого-то мужика, по всей видимости застреленного той же очередью. Немигающие голубые глаза, сейчас казавшиеся мутно-серыми, смотрели куда-то в небо. Пули, попавшие в Витюню, застряли в бронежилете, но потом его буквально переломили пополам, наехав колесом автомобиля. Фагот не удержался и, наклонившись, провёл рукой по лицу парня, чтобы прикрыть ему веки, но Витюня неожиданно дёрнулся и схватил росгвардейца за рукав.
— Живой что ли? — опешил Фагот и попытался поднять товарища, но тот и не собирался вставать. Вместо этого Витюня вцепился в Фагота холодными пальцами и, стараясь повалить, потащил вниз. Его ничего не выражающее лицо, искривилось в пугающей гримасе, челюсть неестественно далеко ушла вниз, растянув зловеще оскалившийся рот. Кажется, противореча всей человеческой анатомии, шея Витюни, чуть вытянувшись подалась вперёд, а клацающая зубами голова попыталась укусить Фагота, но тот, устояв на ногах, вырвался и отпрянул назад.
Словно змея, изгибаясь и сворачиваясь своей поломанной спиной, Витюня на руках пополз на него. «Чёрт! Что же с ними всеми происходит?». Не сводя глаз с превратившегося в чудовище товарища, росгвардеец снял с плеча автомат и передёрнул затвор. Он сделал ещё пару шагов назад, чуть не запнулся за какого-то покойника, но вдруг ощутил, как тот схватил его за ногу. Оторопев на мгновение, Фагот почти автоматически саданул нападавшего прикладом, отвесив ему вдобавок пинка. «Кажется, всё-таки придётся стрелять»— подумал росгвардеец, всматриваясь в омертвевшее лицо сослуживца и тщетно пытаясь найти в нём хоть какие-то проблески человечности. Наконец он навёл оружие на приближающуюся пасть и дал короткую
