– Мельком, – спокойно ответил Ломов. – Это был он. Раньше времени пришел. Как он здорово нас с мячом… Лопухнулись.
– Так они же ее кинули! – брызжа слюной, бесновался Синеев. – Они ее кинули или нет?
– Теперь не уверен, – задумчиво произнес Ломов и полез в машину. – Не сходи с ума, я знаю столько же, сколько и ты.
– А если это не Калистратов, и, пока мы бегали, она успела забрать деньги?! – не успокаивался Синеев. – Ну, Лом, если мы из-за тебя ее упустили… – Синеев недоговорил, но очень многозначительно сплюнул на асфальт и яростно растер плевок носком тяжелого ботинка.
– Хватит трепаться, лезь в машину! – поморщившись, сказал Ломов. – Ждем до одиннадцати, а потом берем подругу.
Автомобиль поставили на прежнее место. Все трое сидели молча, и каждый по-своему переживал неудачу. Ломов нисколько не сомневался, что это был Калистратов, и не надеялся на появление Лены. Синеева мучила неопределенность: он почти поверил невозмутимому варягу, который говорил очень убежденно, но правота Ломова настолько усложнила бы дело, что думать об этом не хотелось. Мокроусов же с отвращением думал о том, что впереди еще целый рабочий день и вместо того, чтобы нормально похмелиться водочкой, позавтракать и завалиться в постель, он вынужден сидеть в этой душной консервной банке и бегать по подворотням. Для себя Мокроусов так и не решил, верит он или не верит Ломову, был здесь Калистратов или не был, но ему очень хотелось, чтобы все это поскорее закончилось.
Самое неприятное во всей этой истории было то, что вечером им предстояло отчитаться перед заказчиком, рассказать, каким образом, сидя в засаде, три опытных ловца проворонили одного мальчишку, и больше всего по этому поводу страдал Синеев.
Лену они увидели еще в машине, когда та сворачивала в переулок. Такси на малой скорости проехало в двадцати сантиметрах от них, и все трое сразу узнали ее. Ломов от облегчения уронил голову на руль, Синеев же резко отвернулся и прошипел Мокроусову, который как раз принялся рассказывать очередную историю:
– Заткнись! Это она!
Лена знала заместителя начальника охраны банка в лицо, и от волнения Синеев как-то упустил, что бывшая секретарша не сможет разглядеть их через тонированные стекла. К тому же она была занята тем, что показывала водителю дорогу. Лена была растрепана, возбуждена и совершенно не интересовалась тем, что происходит вокруг.
– Твое счастье, Лом, что она опоздала, – тихо процедил Синеев. – Не было Калистратова. Не было!
– Был, – хладнокровно проговорил Ломов. Он посмотрел в зеркало на заместителя начальника охраны банка и усмехнулся. – И насчет «моего счастья» ты не прав. Не мое оно.
Они дождались, когда Лена скрылась за дверью, быстро подъехали к дому и все трое вышли из машины. Ломов с Мокроусовым встали по обеим сторонам подъезда, а Синеев сразу направился к таксисту и вежливо поинтересовался:
– Ваша пассажирка расплатилась?
– Нет, просила подождать, – ответил водитель, удивленно посмотрев на любопытствующего громилу в камуфляжной форме.
– Сколько с нее? – доставая деньги, спросил Синеев.
– Тридцатка. – Таксист пожал плечами и окинул испуганным взглядом двух спутников здоровяка, которые изображали абсолютное равнодушие и полную непричастность к происходящему, хотя он прекрасно видел, как все трое вылезли из вишневого «вольво».
– Возьмите и быстро уезжайте. – Синеев сунул водителю деньги, махнул ему рукой и направился к «вольво». Он был уверен, что таксист понял его правильно, и тот, не задавая лишних вопросов, немедленно укатил. Затем Синеев поставил автомобиль прямо напротив подъезда. Он не стал глушить двигатель, приоткрыл все дверцы, капот и на крыле разложил кое-какие инструменты.
А тем временем Татьяна безрезультатно пыталась выяснить у подруги, что произошло. Ей было страшно оставлять Лену в таком состоянии на лестничной площадке, она завела ее в холл и усадила у окна – подальше от охранника фирмы.
– Ты можешь толком объяснить, что случилось? – склонившись над подругой, тихо спросила Татьяна.
– Это конец! Это конец! Это конец! – с безумным постоянством твердила Лена. – Со мной все кончено. Все кончено…
– Тебя что, Сергей бросил? – допытывалась Татьяна, удивляясь, что подруга так сильно переживает уход в общем-то нелюбимого мужа и потерю трех с половиной тысяч долларов.
– Это конец, – неистово мотала головой Лена. – Меня все бросили. Все… Понимаешь? Со мной все кончено.
– Сиди здесь, я попробую отпроситься на час, – наконец сказала Татьяна. Она побежала к своему начальнику, но на полпути обернулась и для пущей убедительности еще раз строго проговорила: – Сиди здесь и жди меня.
В этом повторном приказе не было никакой необходимости, потому что самостоятельно Лена не могла сдвинуться с места. Смертельный ужас настолько сковал ее, что она не поднялась бы, даже если бы увидела своих преследователей, о которых только догадывалась.
Быстро вернувшись, Татьяна нашла свою подругу в состоянии глубокой прострации, но та уже могла связно отвечать на вопросы, а взгляд ее сделался более осмысленным.
– Все в порядке, меня отпустили. Пойдем, здесь рядом есть кафешка, – сказала Татьяна и попыталась помочь Лене встать. – Там расскажешь.
– Нет! – испуганно воскликнула Лена. Совершенно неосознанно она сопротивлялась даже мысли о том, что ей все же придется покинуть это помещение. Внезапный приступ агорафобии оказался столь сильным, что она вцепилась обеими руками в подругу и взмолилась:
– Давай побудем здесь! Я боюсь на улицу. У вас есть какая-нибудь комнатка?
– Нет у нас лишних комнаток, впритык друг к другу сидим, – начиная раздражаться, ответила подруга. – Слушай, ты лучше расскажи, может, я смогу чем помочь.
– Да чем ты мне поможешь? – подняв на нее мученический взгляд, в отчаянии произнесла Лена. – У тебя выпить что-нибудь есть?
– Сейчас принесу, у ребят должно быть, – подумав, ответила Татьяна, но Лена, будто не слушая, продолжала удерживать ее за рукав и бессвязно бормотать:
– Да. Ну кто мог такое подумать? Мне нужно выпить. Так нельзя. Я успокоюсь и что-нибудь придумаю.
Молча разжав пальцы подруги, Татьяна снова поспешно ушла и вскоре вернулась с плоской фляжкой коньяка и пластиковым стаканчиком.
