твоя душа, умоляя прекратить агонию, пожирающую подобно голодному зверю. Никакие указы и правила не властны надо мной, причем столь аморальные. Вы должны были любить жен, боготворить их, дарить ласку и животную страсть, чтобы у них не возникало мысли, что на свете есть кто-то еще, кто сможет доставить им удовольствие. Но вместо этого вы выбрали путь насилия и убийства, не задумываясь о последствиях, которые понесете, словно бремя, после смерти.
Встав с трона, я крепче обхватила кинжал в ладони и медленно сошла со ступеней, с каждым ударом каблуков приближаясь к некогда могущественному кентавру. Поравнявшись с ним, посмотрела в глаза Пронксу и провела острием кинжала по своему запястью. Алые брызги крови хлынули на темное платье.
– Пей.
Я протянула истерзанное запястье к кентавру. Тот испуганно отшатнулся и замотал головой.
– Пей, – тени, почувствовав запах моей крови, зашипели. Они выжидали, когда я закончу, чтобы начать пир. Пронкс, увидев моих ручных псов, схватился за запястье своими продолговатыми руками и, припав ртом к ране, жадно начал глотать.
– Запомни, Пронкс: я решаю, что правильно, а что – нет, – свободной рукой я всадила клинок в клеймо души, пронзив некогда живое сердце, – хочу, чтобы твои страдания длились вечность, хотя и этого мало. Моя кровь – твое проклятие.
Вырвав клинок, я обтерла его о край платья. Тени начали извиваться и пытаться припасть к крови, пытаясь ухватить хоть капли. Я позволила им это сделать, наблюдая за тем, как душа распадается на мелкие осколки, а сам Пронкс заходится нечеловеческим криком.
Я кинула беглый взгляд на окровавленные руки.
– Можешь выходить, хватит скрываться, как последняя трусиха. Ты знаешь, что я не терплю подобного, – скривившись, воткнула кинжал в тени, клубившиеся рядом, и позволила им насытиться остатками крови, стекавшей с острия.
В это же мгновение из-за массивной колонны вышла Се́нсия, облаченная в белоснежное платье, от которого исходило едва заметное серебристое свечение. Золотистые волосы были собраны в аккуратную тугую косу, оголяя длинную бледную шею. Руки сестры были скреплены в замок, каждый шаг сопровождался глухим эхом, на лице играла лукавая улыбка. Рысь ради пищи готова стать ручной, равно как и сестра, которой нужно выкроить время для обездоленной души, что не должна находиться среди живых.
Остановившись в метре от меня, Се́нсия протянула руки. Я бегло пробежалась взглядом по телу и лицу, убедившись, что у нее нет новых шрамов и разломов в душе, и прошла мимо, не желая прикасаться. Я любила ее, как Смерть любит Жизнь, как порочность любит невинность, но не могла дотронуться, боясь причинить вред. Вся моя сущность – отрава, яд, мор, от которых нет лекарства. Не надо было смотреть на сестру, чтобы понять, что она разочарована, подавлена, отвергнута. Возможно, эти объятия Се́нсии необходимы, но я не могла ей дать этого. Последний подарок отца – воля, которая таила в себе запретное: Жизнь и Смерть, воссозданные из единой плоти и скрепленные кровными узами, не могут коснуться друг друга.
– Сестра, – дрогнувший голос за спиной заставил остановиться. Я встала как вкопанная в ожидании дальнейших слов. Но тишина, повисшая между нами, была ощутима, осязаема, казалось – протяни руку, и она поглотит без остатка. – Я пришла просить тебя. Вновь.
– Нет, – отрезала я и пошла дальше, стуча каблуками по ступеням, ведущим к трону.
– Прошу, пожалуйста, выслушай меня.
– Я сказала – нет! – вскинув руку, я направила на сестру отравляющую все живое магию, которая обвилась вокруг ее рта, лишая возможности говорить. В глазах Се́нсии таились страх и мольба. Я же не находила себе места. – Неужели ты еще не наигралась? Неужели не всю душу растеряла в погоне за счастьем? Сколько еще шансов надо дать, чтобы поняла, что ты – враг самой себе? Ты уничтожаешь себя по крупицам, отдаляясь от меня. – Последние слова я прошипела, со злостью всматриваясь в лицо сестры.
Та лишь кончиком пальцев постучала по своему рту, призывая отозвать магию. Я шумно выдохнула, но выполнила просьбу. Сестра сделала пару глубоких вдохов и произнесла:
– Я и хотела поговорить об этом. Я приняла решение – помоги мне, и я вернусь. Обещаю, что никогда не покину тебя.
В ответ я удивленно выгнула бровь и медленно начала спускаться по ступеням, подойдя вплотную. По залу эхом пробежался стук каблуков и чавканье теней, которые почти что закончили пировать кровью.
– Повтори.
Сестра выпрямила спину и крепче сжала руки в замке на животе.
– Помоги мне, и я вернусь. Помоги мне, как когда-то я помогла тебе. Пожертвуй тем, что так свято бережешь, чтобы спасти нас обеих.
– Ты не понимаешь, о чем просишь. Тот мальчишка должен был родиться. Он – мое творение, которое должно воссиять на фоне той мглы, что я воссоздала собственными руками.
– Да, твое, но я прошу не об этом. Я прошу помочь свести две души, которым судьбами уготовано быть вместе.
– Не хочешь ли ты сказать, что роль судеб на себя взяла ты, сестрица?
– Хочу, но не буду. Ты знаешь, что осталось мало времени, так выполни мою последнюю просьбу. Освободи себя от оков долга.
Зал на несколько минут погряз в тишине. Лицо сестры не выражало ни одной эмоции, лишь побелевшие костяшки выдавали волнение.
– И ты вернешься ко мне навсегда? – мой осипший голос разрезал тишину.
– Навсегда, – прошептала сестра в ответ, выдержав мой взгляд.
Я устало вздохнула и кивнула. Сестра лучезарно улыбнулась и принялась за рассказ, смысл которого граничил с безумием. Но ради сестры я была готова на все, даже если мои слова разнились с действиями.
Жизнь и Смерть – две частицы одной души, которым уготовано вечность идти рука об руку, скоро вновь обретут покой.
Касандра
Тьма обволакивала со всех сторон и приносила необъяснимое спокойствие, с которым не хотелось расставаться. Сквозь мглу я не видела собственных рук, но продолжала идти вперед, гонимая невидимой силой. Будто попала в лабиринт, откуда нет выхода, и лишь бродила одной дорогой, пытаясь разорвать порочный круг.
Я шла, слепо шаря руками по холодным стенам, от которых веяло мраком и смертью. Сквозь тишину слышались только мои прерывистое дыхание и шаги. Я боялась, что умру здесь, пропаду, и никто не придет спасти.
– Прекрати придумывать, ты не умрешь, выход скоро появится. Успокойся и продолжай идти.
В ответ на мои слова послышался тихий шелест справа. Развернувшись, я мысленно приказала самой себе похоронить страх глубоко в душе и посмотреть Смерти в глаза, если настал мой час, который только начал свой отсчет. Прищурившись, сделала пару шагов вперед, силясь понять, что
