влияние не только династический конфликт 1073 г., но более поздние события конца XI – начала XII в. Чтобы прояснить этот вопрос, сопоставим фрагменты статьи 1054 г. с фрагментами статей 1078 и 1093 гг., на сходство которых обратили внимание М.Х. Алешковский, В.Я. Петрухин и другие исследователи[349].
Таблица 3
Статья 1054 г.
(ПСРЛ. Т. 1. Стб. 161).
<…> И тако раздели имъ грады, заповедавъ имъ не преступати предела братняя, ни сгонити, рекъ Изяславу: «аще кто хощеть обидети брата своего, то ты помагаи егоже обидять».
Статья 1078 г.
(ПСРЛ. Т. 1. Стб. 200).
<…> Всеволодъ же приде к брату своему Изяславу Киеву, целовавшеся и седоста. Всеволодъ же исповеда вся бывшая и рече ему Изяславъ: «братене тужи, видиши ли колико ся мне сключи: первое, не выгнаша ли мене и именье мое разграбиша? И пакы, кую вину вторую створилъ бехъ? Не изгнанъ ли бехъ от ваю брату своею, не блудилъ ли бех по чюжимъ землям, именья лишенъ бых, не створих зла ничтоже.
И ныне, брате, не туживе, аще будеть нам причастье в Русскеи земли, то обема, аще лишена будеве, то оба, азъ сложю главу свою за тя».
Статьи 1054 и 1078 гг. объединяет не столько лексическое сходство, сколько общая нарративная модель: в первой статье задается принцип действия, во второй статье демонстрируется его практическая реализация (однако нельзя исключать, что благородный поступок Изяслава мог инициировать появление соответствующего тезиса в статье 1054 г.). Следует заметить, что информация из статьи 1078 г. прямо отсылает к статьям 1068 и 1073 гг. В статье 1068 г. сообщается, что во время восстания в Киеве на княжеском дворе разграбили «бещисленое множьство злата и сребра, кунами и белью», а в статье 1073 г. говорится, что Изяслав «иде в Ляхы со именьем многым, глаголя, яко: „Симъ налезу вои“; еже все взяша ляхове у него, показавше ему путь от собе»[350]. По всей видимости, эти статьи в основе своей сложились одновременно, но в процессе развития летописной традиции были искусственно «осложнены» дополнениями. Аналогичная нарративная модель связывает статьи 1054 и 1093 гг. В центре этой нарративной модели находится Всеволод Ярославич, которого летописец пытается представить самым любимым сыном Ярослава. О достоверности этого субъективного утверждения судить трудно, но нельзя не заметить, что статья 1093 г., как отметили еще М.П. Погодин, В.И. Сергеевич, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, А.Н. Насонов[351], является органичным дополнением к статье 1054 г.
Таблица 4
Статья 1054 г.
(ПСРЛ. Т. 1. Стб. 161).
<…> Все[во]лодуже тогда сущю у отця, бе бо любимъ отцемь паче всее братьи, е же имяше присно у собе.
Статья 1093 г.
(ПСРЛ. Т. 1. Стб. 216).
<…> Бе же и самъ [Всеволодъ] въздержася от пья[нь]стваи от похоти, темь любимъ бе отцемь своимъ, яко глаголаати отцю к нему: «сыну мои, благо тобеяко слышю о тобе кротость и радуюся, ако ты покоиши старость мою, аще ти подасть Богъ прияти власть стола моего по братьи своеи, с правдою, а не с насильемь, то егда Богъ отведеть тя от житья сего, да ляжеши идеже азъ лягу, у гроба моего, понеже люблю тя паче братьи твоее»
Сравним еще два фрагмента этих же статей, повествующих о болезни и погребении Ярослава и Всеволода.
Таблица 5
Статья 1054 г.
(ПСРЛ. Т. 1. Стб. 161, 162).
Самому же [Ярославу] болну сущю и пришедшю Вышегороду разболеся велми.
[По смерти Ярослава] Всеволодъ же спрята тело отца своего, възложьше на сани, везоша и Кыеву попове поюще обычныя песни, плакашася по немь людье [и] принесъ положиша и́ в раце мороморяне вь церкви святое Софье и плакася по немь Всеволодъ и людье вси.
Статья 1093 г.
(ПСРЛ. Т. 1. Стб. 217).
Разболевшюся ему [Всеволоду] велми, посла по сына своего до Володимера Чернигову.
[По смерти Всеволода] Володимеръ же плакавъся с Ростиславомъ, братом своимъ, спрятаста тело его и собрашася епископи, и игумени, и черноризьци, и попове, и боляре, и простиилюдье, [и] вземше тело его со обычными песнми положиша и́ въ святеи Софьи <…>.
Здесь мы видим практически полное сходство репрезентации погребения Ярослава в 1054 г. и Всеволода в 1093 г., из чего можно сделать вывод о том, что вторая статья могла оказать влияние на первую. Для сравнения: о погребении Святослава Ярославича говорится только то, что он «положен Чернигове у святаго Спаса» (ПВЛ, 1076 г.); о погребении Изяслава Ярославича сообщается, что после того как его тело в ладье доставили с Нежатиной Нивы к Городцу «изиде противу ему весь городъ Кыевъ, и възложивше тело его на сани, повезоша и, съ песнми попове и черноризци понесоша и в град <.>. И принесше, положиша тело его в церкви святыя Богородица, вложивъше и в раку мраморяну» (ПВЛ, 1078 г.)[352]. Таким образом, в качестве наиболее вероятного источника заимствования нарративной модели для статьи 1054 г. может рассматриваться именно летописная статья 1093 г. В силу этого гипотеза А.А. Шахматова о том, что статья 1054 г. в нынешнем виде могла появиться в летописном своде 1070-х гг., нуждается в корректировке: изложенные выше аргументы красноречиво свидетельствуют, что она дошла до нас в более поздней интерпретации конца XI или начала XII в. Расхождение статьи 1054 г. с «Чтением» Нестора, который приписывал погребение Ярослава Изяславу, позволяет предположить, что он не мог быть причастен к ее составлению. Что касается реконструкции первоначального содержания статьи 1054 г., то ее можно осуществить путем элиминирования упомянутых фрагментов и контаминации его «остатка» со статьей 1055 г., где также помещен перечень стольных городов, полученных сыновьями Ярослава, который мог использоваться позднее в тексте «ряда»: «Преставися князь Рускии Ярославь. Изяславу тогда сущю [Турове], а Святославу Володимири. Ярославу же приспе конець житья и предасть душю свою [Богу] вь суботу 1 поста святаго Феодора. Пришедъ Изяславъ седе Кыеве, Святославъ Чернигове, Всеволодъ Переаславли, Игорь Володимери, Вячеславъ Смолиньске».
В заключение проанализируем содержащуюся в статье 1054 г. «декларацию» о приоритете «старейшинства» («Се же поручаю в собеместо столъ стареишему сыну моему и брату вашему Изяславу. да то вы будеть в мене место»). Теоретически, Ярослав мог иметь мотив разработки принципа взаимоотношений между сыновьями, чтобы избежать повторения династических конфликтов 1014–1018 и 1024–1026 гг., но вот провозгласил ли он этот принцип в качестве политической доктрины, или это сделали за него интеллектуалы следующего поколения? Для ответа на этот вопрос мы должны выяснить: атрибутируется ли где-нибудь еще в летописи «старейшинство» Изяславу Ярославичу?
Такую атрибуцию мы находим только в одном месте – в летописном некрологе к сообщению о гибели князя в 1078 г. («Бе же Изяславъ мужь взоромъ красенъ и теломъ великъ, незлобивъ нравомъ, криваго ненавиде, любя правду; не
