посуду и пошел молча к ручью.
— Ну, хоть посуду не мне мыть, — обрадовалась я, ища в своей аптечке мазь.
Дождалась, пока вернется Эдриан, и тоже пошла к ручью, убедившись, что мужчина лег спать. Свидетели мне у ручья не нужны. Конечно, было страшновато, но деваться некуда, ведь я хотела искупаться.
Вода была ледяная, поэтому пришлось ограничиться обтиранием. Но хоть ногам было легче, перестали гореть. Промыв их холодной водой, нанесла мазь, посидела так минут десять, чтобы не стереть штанами лекарство. А потом вернулась в лагерь. Огонь догорал, мужчины спали. Я подкинула дров и тоже легла.
— Женя, пора ехать, — моего плеча коснулась чья-то рука и я подскочила, резко сев и уставившись еще невидящим взглядом в того, кто меня разбудил.
Зажмурилась, приходя в себя, и снова посмотрела на Эдриана, который сидел сбоку от меня на корточках. На его лице застыло необычное выражение лица. В глазах плескалась нежность, и он улыбался одним уголком губ. Смутившись, я опустила взгляд, а Эд глубоко вздохнул, будто разочарованно. И тут я заметила, что мужчина уже полностью готов к дороге, на нем одет походный плащ, сбоку висит огромный меч и даже рюкзак стоит рядом с ним.
Я оглянулась по сторонам. Дирк цеплял дорожные сумки к седлу своей лошади. Сам он тоже был снаряжен в путь.
Костер был уже потушен, а мой конь топтался рядом, призывно всхрапывая, желая отправиться дальше. На нем уже красовалось седло, сумка с продуктами и моя аптечка. Оставалось только собрать мой спальник.
Следя за моим взглядом, Эдриан правильно понял о чем я думаю и подтвердил мои мысли:
— Тебе тяжело с непривычки, и ты так крепко спал, что мы с Дирком не стали тебя будить.
— Да, да, — обернулся к нам Дирк, — Лекарь нам нужен здоровый и отдохнувший.
— Лошадей мы напоили, вещи собрали. На, вот, позавтракай, и пора ехать, — сказал Эд и протянул мне чашку с молочной кашей.
— Спасибо, — несколько смущенно ответила я.
Забота этих людей тронула меня. И даже стыдно немного стало, что я вчера бурчала по поводу того, что пришлось готовить ужин. На самом деле, это было самое легкое поручение. Ведь даже воду мне Эдриан принес, и посуду тоже он мыл.
Быстро позавтракав, я уже сидела верхом. Ноги, конечно, беспокоили, но жить можно.
Ближе к обеду нам пришлось перебираться вброд через речку. Было довольно страшно. Речка в этом месте хоть и была мелкая, но течение быстрое, и каменное дно слишком скользкое. Мы шли, ведя за собой лошадей. Я уже дважды падала в воду, меня просто сносило течением. Спасибо моему Ветерку, конь медленно, но уверенно шел вперед, а я держалась за него.
Но вода была настолько холодной, что мои босые ноги быстро окоченели и левую свело судорогой. Я снова упала и, хватаясь за ногу, которую свело, выпустила из рук поводья. Меня сразу понесло течением, накрывая волнами с головой. Холодная родниковая вода попадала в уши, нос, рот. Я уже не понимала где верх, где низ. Меня крутило под водой, больно бив о каменное дно. Ногу беспощадно выкручивала судорога, и я не могла собраться и вынырнуть, лишь изредка хватая воздух.
Внезапно меня схватили за волосы и потянули вверх, быстро прижав к мощному теплому телу. Я откашливалась, выплёвывая воду, все еще держась за ногу.
— Живой? — спросил Эдриан.
— Да. Ай, больно, — вопила я.
— Сейчас, потерпи, — Эдриан поднял меня и понес к берегу.
Усадив на землю, принялся массировать мою ногу от пальцев ног, которые сейчас были растопырены и вытянуты из-за судороги, до колен, до тех пор, куда закатаны штаны. Мне сразу стало легче, кровь снова стала нормально циркулировать. И тут появилась неловкость, особенно, когда Эд перебирал мои пальцы и так удивленно на них смотрел. У меня, конечно, не самая маленькая ножка, как никак тридцать девятого размера, но тонкая и изящная, как говорили все продавцы обуви в родном мире. Да и для парня все же нога маловатая.
Но не сомнения и удивление Эдриана заботили меня сейчас, больше я пыталась не выдать свои ощущения от этих действий мужчины. Как только прошла судорога, я ощутила невероятно приятные и ласковые прикосновения, откровенно наслаждаясь происходящим. Если бы еще мне не было холодно из-за промокшей одежды, точно бы не удержалась и закатила глаза от удовольствия. Но, вспомнив, что я сейчас парень, и что рядом есть еще Дирк, быстро взяла себя в руки:
— Все, спасибо, уже отпустило.
Эдриан положил мою ногу на траву и посмотрел на меня:
— Давай, высушу тебя, а то заболеешь.
— Вы пока сушитесь, а я достану чего-нибудь пообедать. Обойдемся сухомяткой, а нормально поедим вечером, — предложил Дирк.
— Хорошо, — ответила я. — Извините, что постоянно задерживаю нас.
Дирк кивнул, а Эдриан приблизился еще ближе и стал водить над моим телом руками, с которых срывался теплый ветерок, будто меня феном обдувало. Мужчина подсушив одежду, принялся за волосы.
Так волнительны были все его движения, будто он гладит меня, хотя абсолютно меня не касался. Я сидела ссутулившись и чувствовала себя скованно, боясь, что Эдриан заметит через мокрую одежду, что я девушка. Он даже предлагал снять куртку, чтобы быстрее высохнуть, но я отказалась, даже толком не объяснив причину. Правда Эд не стал настаивать.
А ведь я хотела уже признаться ему, что девушка, но после того, как увидела его с той женщиной, такое желание пропало. Может я слишком рано делаю выводы, и совсем ему не нравлюсь. Что я знаю о любви? Да ничего. Наверно, не стоит спешить.
Спустя час мы снова отправились в путь.
Глава 17
Чем дольше мы в пути, тем сильнее заметны переживания Дирка. Мужчина также ехал впереди нас, только сегодня отдалился на приличное расстояние. Возможно, хочет побыть один. Конечно, у меня нет еще детей, и в полной мере я не могу представить боль отчаявшегося отца, но понять можно. Наблюдая за мужчиной, начала сомневаться в своих силах. Смогу ли я помочь девочке? Не переоцениваю ли я свои возможности? Может зря обнадеживаю Дирка и трачу его время? Вероятно он мог бы за эти дни поискать еще лекарей.
Наверно, Эдриан заметил, что я погрузилась в свои не особо оптимистичные мысли, подъехал ближе и теперь мы двигались параллельно.
— Ты давно решил стать лекарем? — спросил он, не глядя на меня, а устремив взгляд на горизонт.
Я же мельком взглянула на мужчину и тоже обратила взор вперед. Перед нами простиралась бескрайняя степь,
