наших отношений. Первые несколько месяцев, наверное. А потом я забеременела и потеряла ребенка. Я еле пережила это потрясение. Понятное дело, что было уже не до страсти и не до секса ночи напролёт. Мне не хотелось вообще ничего. Я целыми днями лежала овощем и глядела в потолок.
— Мы же не вчера познакомились, Ром, — стараюсь улыбнуться. — Страсть не может длиться вечно.
Этого ему не хватает? За этим он полез на сайт знакомств? За страстью?
— Арин, ну мы же не пенсионеры. А образ жизни у нас именно, как у них.
Я должна согласиться с мужем и предпринять еще одну попытку реанимировать наш брак. Я должна предложить Роме сходить на рок-концерт, посидеть в баре, купить какие-нибудь прикольные штуки в секс-шопе.
Должна, а не хочу.
Потому что знаю: через пять минут Рома уйдет в комнату и начнет писать Вере. Спросит, как ее дела, как прошёл день, чем занимается. Проговорит с ней до ночи, а потом придёт ко мне спать. Может, я сама в этом виновата. Может, это я довела мужа до сайта знакомств. Говорят же, что хорошим жёнам мужья не изменяют. Не знаю. Но что я точно знаю — у меня полная и абсолютная демотивация.
Рома вжимает меня в кухонный шкаф, его лицо близко к моему. Наверное, поцелует, проскальзывает мысль, попробует возродить нашу угасшую страсть. Но громкий рингтон моего мобильного в кармане пиджака не дает Роме это сделать. Вырываюсь из его захвата, отхожу на шаг в сторону и достаю телефон.
«Паша».
Глава 19. Комплимент
На секунду меня парализует. Я пялюсь на экран, не зная, что делать: принять вызов или сбросить. Я не ждала, что Паша будет звонить мне так поздно, да еще и в присутствии моего мужа. Зачем он это делает? Разве не понимает, что неуместно звонить замужней бывшей в столь поздний час? Даже несмотря на то, что ты теперь ее начальник.
— Это новый генеральный, мне нужно ответить, — поясняю Роме, опускаю телефон экраном вниз и стремительно выхожу из кухни. — Алло, — тихо говорю, закрывая за собой дверь спальни.
— Привет, извини, что поздно. Я по поводу комментария на согласование.
Пашин голос расслаблен и мягок. На заднем фоне слышны тихая музыка и легкий шум. Он едет в машине, догадываюсь.
— Да, слушаю.
А вот я, наоборот, напряжена. Боюсь, что Рома войдёт в спальню и догадается, с кем именно я разговариваю.
— Последний абзац убери, пока рано сообщать об этом общественности. Лучше потом отдельно сделать пресс-релиз и разослать СМИ.
— Хорошо.
— Ну тогда отправляй журналисту.
— Это все?
— Да.
«Вы для этого мне позвонили, Павел Александрович? — хочется спросить. — Нельзя было написать это в сообщении?».
— Хорошо, отправлю.
— Секретарь сказала, что ты искала меня сегодня.
Я уже готовилась положить трубку, поэтому не сразу поняла, о чем Паша. Ах да, я же звонила ему вечером по рабочему телефону, а секретарша сказала, что он уехал в четыре часа и больше не возвращался.
— Я по этому вопросу вас искала. Когда секретарь сказала, что вас нет, написала сообщение.
— Это было почти в девять вечера.
— Наверное. Не помню время.
— Почему ты так сильно задерживаешься на работе?
Я аж теряюсь от такого вопроса. Несколько мгновений хлопаю ресницами, глядя в стену напротив.
— Эээ, — недоуменно тяну. — Много работы, Павел Александрович. А что, нельзя задерживаться?
— Дело не в этом. Просто восьмичасового рабочего дня вполне достаточно для того, чтобы сделать все дела. Если сотрудник задерживается, значит, он не успел сделать все необходимое за рабочий день. А раз не успел, то он плохо самоорганизован. Скорее всего, такой сотрудник слишком долго обедает и слишком часто пьет кофе с коллегами, поэтому вынужден задерживаться после окончания рабочего дня.
Что? Это намек на то, что я в течение дня ничего не делаю? Да я уже не помню, когда последний раз обедала! Перебиваюсь бутербродами на ходу. Кофе пью, да. Но одна в своем кабинете, параллельно звоня и печатая на компьютере.
— Вы можете поднять записи с камер видеонаблюдения в столовой и увидеть, что я была там последний раз недели две назад, — строго говорю. — Ваши претензии необоснованны, Павел Александрович. Я задерживаюсь, потому что действительно много работы. Предыдущий гендиректор не хотел публичности, а вы, наоборот, хотите. Мне нужно выстраивать отношения с прессой почти с нуля. Это не так легко, как может показаться на первый взгляд.
Я возмущена. Как он вообще мог подумать, что я прохлаждаюсь на рабочем месте? Да я пашу как лошадь. Вон даже с Ромой проблемы из-за этого начались.
— Хорошо-хорошо, — тут же дает заднюю. — Я ни в коем случае не обвиняю тебя в том, что ты ничего не делаешь.
— А мне показалось, что обвиняете.
— Нет. Просто чаще всего сотрудники задерживаются как раз потому, что у них отсутствует самоорганизация.
— Ко мне это не относится! — рявкаю.
— Я верю.
— Спасибо.
Мое «спасибо» звучит так, будто огрызаюсь. Мне все равно. Пускай мой тон будет не совсем корректным для разговора с начальником. Я оскорблена подозрениями Паши в том, что вместо работы распиваю кофе. Я действительно стараюсь и хочу, чтобы Севастьянов был мною доволен. А он думает, что я прохлаждаюсь!
— Арина, извини, я ни в коем случае не хотел тебя обидеть, — произносит примирительным голосом. — Мне нравится, как ты работаешь.
Возникает пауза. Мне понравилось, какой интонацией Паша сделал мне комплимент.
Комплимент же?
Медленно смягчаюсь, словно сливочное масло на солнце. Еще секунду назад я была обижена и оскорблена, а теперь уже нет. Закусываю губу, чтобы не начать улыбаться в трубку как дурочка.
— Спасибо, Павел Александрович, — тоже говорю примирительной интонацией. — Я правда стараюсь.
— Я вижу. Но все-таки попрошу тебя не переусердствовать, иначе быстро возникнет эмоциональное выгорание. Если ты не успела что-то сделать до конца рабочего дня, то ничего страшного, доделаешь завтра. Работа не волк, в
