талии, жестко фиксируя под собой. У меня непроизвольно сжались бедра при мысли, что он сейчас побывает между ними. Невероятной силы импульс желания, дичайшей, острой до скрежета зубов похоти.
Он прошептал, меняясь в лице:
- Рыжая… Ты мое наваждение… - впиваясь жгучим яростным поцелуем безо всякой нежности.
Нас затрясло. Я выгнулась к нему навстречу всем телом, обхватывая ногами. Оторвалась, чтобы отдышаться, и произнесла одно только слово:
- МОЙ! – И слово это стоило тысячи любовных романов и поэм.
Наверное, я сказала что-то не то, или он воспринял что-то не так. Шон с низким рычанием отпрянул, тяжело дыша. А потом снова начал меня ласкать.
Его губы и зубы изощренно-мучительно терзали мои соски, а пальцы ритмично двигались во мне, так, что я извивалась под ним, уже ничего не соображая. Налившаяся грудь ныла, а глаза закатывались, когда он в меня вошел. Нет, не вошел – проскользнул. На том количестве смазки, по-моему, в меня бы проскользнул даже грузовик, не то что его член.
Но когда он начал двигаться… я закричала. И вскрикивала все громче и громче, пока он меня брал. Сотрясаясь от каждого толчка, я балансировала на пороге оргазма. Неприлично урча от переполняющего удовольствия, обнимала руками его плечи и обхватила его талию ногами, чтобы прижаться еще теснее, быть еще ближе. Что-то бессвязно бормотала, шептала в бреду.
А он, оскалившись, молча вбивался в меня, с каждым разом становясь все больше. С каждым вздохом, с каждым движением, с каждым моим стоном его член становился все длиннее и тверже. Или мне так показалось?
Все время ощущая себя на грани, но не получая желанной разрядки, я металась под сильным мужским телом на постели. И когда она пришла, я громко закричала. Мы закричали.
Наконец, упираясь лбом во влажную ложбинку на его шее и все еще подрагивая всем телом, я смогла постепенно расслабиться и отпустить конвульсивно сжатые руки. Перед глазами до сих пор мигали фейерверки. Из тела словно вытащили все кости и жилки, остался один трясущийся мармеладовый ком. Желе.
Шон с хриплым стоном расцепил наши объятия и улегся на спину. На его лице блуждала блаженная улыбка.
Я благодарно поцеловала его грудь, провела пальцем по мощному подбородку:
- Спасибо.
Меня обдало теплом жгучих карих глаз:
- Спасибо тебе. Без тебя… не знаю, как бы я весь этот позор пережил. Эта сука, самоназначенная невеста, за моей спиной стелилась перед каждым двуногим в штанах. И ни разу в отношении меня не смолчала. – Он вздохнул: - Да мимо меня даже шлюхи рядом проходят – и те снисходительно улыбаются. Считают, что я ипотент. А уж мужики… впору застрелиться.
Я потерлась о его скулу:
- Импотент? – весело расхохоталась. Надо было же так пошутить! Отсмеявшись, выдала: - Главное, тебе с ними не спать. Так что забудь. – Сказала тихо-тихо, практически беззвучно: - Градецки, ты, главное, меня через четыре года дождись…
Шон не был бы Шоном Градецки, если бы через пять минут не начал ко мне приставать. Началось все вроде как безобидный массаж с ароматическими маслами, а потом…
Он задержался на мгновение, готовясь к стремительной атаке – и вот уже меня развернули боком. С согнутым коленом.
Что за ненасытный мужчина с атомным двигателем внутри! Он ворвался в меня, уже готовую и жаждущую, как яростный циклон на Карибские острова. Жестокий и неумолимый.
Бедро к бедру, рука к руке, и он внутри. Мечта! Рай! Градецки, никому не отдам, ты только мой, ни о чем другом не мечтай!
Толчок, еще – и мои сладкие судороги. Его громкий победный рык. Как хорошо. Хотелось просить и умолять: «Не выходи!»
Когда он положил мои ноги себе на плечи и запустил язык… от стыда чуть не умерла. Слишком обнаженная поза, слишком беззащитная и открытая. Я долго и надрывно кричала: «Отпусти, мне стыдно!» - бешено сопротивляясь. И что? Что, я вас спрашиваю? Этот негодяй мое возмущение все-таки сломил.
Лоно остро реагировало на каждую ласку, вздрагивая от каждого движения волшебного листка плоти. Его язык внутри меня просто раскалил. Ощущение скольжения во влажной сердцевине… боже, такое можно и не пережить! Я плакала от удовольствия, еле удерживаясь от того, чтобы взять его за волосы и двигать, чуть ли не отправляя всю голову вместе с выступающим носом путешествовать внутри. Бархатное ощущение, просто неописуемое.
Потом Шон переместился, и его жаждущее орудие опять оказалось у меня внутри…
Я давно потеряла чувство времени, не знала, ночь или день. Сколько прошло часов – сто или три. Я поскуливала, постанывала, а временами и орала, царапая ему плечи и спину.
Меня катали и на мне ездили, словно мы осваивали новую дорожную трассу. Ну да. Трассу под название «Сладкая жизнь».
Вдохновленный хорошим почином Шон не давал спуску ни себе ни мне. Даже когда у меня пропало желание шевелиться, его было не остановить. Придется мне после такого загула посетить медицинскую кабину. Ну и черт с ним!
Когда Шон уснул, я осторожно освободилась из его объятий. Морщась от определенного дискомфорта, выскользнула из постели и отправилась к своей капсуле. Надеюсь, теперь у него не будет комплексов по поводу отношений. Хотя, кто этих мужиков знает? Явно не мы, женщины. И даже не они, мужчины.
Вообще, мужской пол величина неизученная и не поддающаяся определению, так что можно только строить гипотезы.
Сцепив зубы и охая после чрезмерно жаркого секса, я дошла до капсулы, улеглась и отправила себя назад, в будущее, где, чуяло мое сердце, будут у меня пробле…
- Да как ты могла!!! – заорал Градецки, пытаясь выковырять меня наружу, как только капсула вернулась в исходное место. – Я тебе покажу эксперименты! Я тебе устрою опыты! Неделю на свою аппетитную задницу сесть не сможешь!
- А что мы такие нервные? – полюбопытствовала я, откидывая крышку, чтобы попасть в железные объятия мужа. – Ой! Я ж не кукла, чтобы меня так таскать!
- Будешь куклой! – зловеще пообещал капитан, утаскивая меня из ремонтного отсека
