яркими бликами, как отразилось оно в расширившихся от ужаса желтоватых глазах. Убивать я его не собирался, по крайней мере, не сейчас, но угроза жизни была единственной доступной мотивацией для этого ублюдочного эльфа. Он попятился, и остановился лишь когда уперся спиной в стену, на которой плясали всполохи пламени, стирая последние следы того самодовольного призрения, что вывели меня из себя, вырывая не так чтобы сильно замурованный огонь из темницы моего тела.
— Мне плевать, кто он: Правитель, Папа Римский или добрая фея крестная, — прошипел я, делая шаг вперед. — Да хоть аватар самого Доргона. В моих планах было встретиться с ним более часа назад и мое терпение уже на исходе.
— Герцог, вы хотели меня видеть, — у меня за спиной раздался печально знакомый голос. Делая шаг в сторону, я развернулся так, чтобы видеть их обоих: и Правителя, и его верного прислужника.
— Лавинаэль, вы даже не представляете, насколько сильно я этого хотел. Можно сказать, что последний час я об этом просто мечтал, — я криво усмехнулся, с усилием загоняя вырвавшуюся силу на ее законное место, и опустил меч, который словно нехотя погас, хотя краем глаза я видел пробегающие по лезвию искры чистого пламени. Правитель этого гнилого царства стоял прямо, убрав руки за спину. Он был один, ну не считать же его дрожащего подданного за сколько-нибудь сильную поддержку. Наши взгляды встретились и скрестились, словно клинки непримиримых бретеров, и я заставлял себя смотреть не мигая. Игра взглядов длилась буквально мгновение, и мой навязанный родственничек первым отвел глаза в сторону и кивнул.
— Пройдемте, герцог, нам нужно о многом поговорить.
— Как раз вовремя, — я еле слышно выдохнул и убрал моментально потухший клинок в ножны, чтобы не провоцировать окружающих и не создавать тем самым лишних проблем, которых у меня и так было предостаточно.
Мы пошли по запутанным, являющимися словно отражением самих себя, коридорам из этого омерзительного синего стекла. Лавинаэль шел впереди, сцепив руки в замок у себя за спиной. Словно он совершенно не волновался тому факту, что сзади него идет агрессивно настроенный зятек, который вполне способен ударить его в спину. Не боится или совершенно не воспринимает меня всерьез? Что-то мне подсказывает, что верны оба этих утверждения.
Шли мы недолго и довольно быстро оказались в том самом круглом зале, в который переместились с поляны, и в котором эльфо-негр поженил нас с ненавидящей меня всеми фибрами Сиэаной. Эта молчаливая пешая прогулка не заняла и пары минут, при этом я географическим кретинизмом ничуть не страдаю и прекрасно помню, что шел именно по тому же пути, которым вел меня Правитель длинноухих. Оставалось только скрипеть зубами и принимать правила игры, которые мне навязывают, до поры до времени, как говорится. Все равно ничего именно сейчас я не смогу сделать, чтобы исправить свое теперешнее положение, слишком много неизвестных, чтобы пробовать решить это уравнение, нужно исключить хотя бы некоторое.
Пока мы шли, то никого по пути не встретили. Я вообще никого не видел в этих коридорах, кроме того желтоглазого. Создавалось ощущение, что никого, кроме двух вооруженных эльфов в легком доспехе, стоящих возле массивных дверей, ведущих в круглый зал, во дворце не было. Эти охранники стояли настолько неподвижно, что я даже сначала засомневался — а живые эльфы это, или просто манекены, на которые натянули доспехи. И лишь когда они поклонились Лавинаэлю, сомнение в их природе вроде бы исчезли, но не до конца, особенно в тот момент, когда они снова встали оловянными солдатиками нести свой почетный караул, застыв в абсолютной неподвижности.
На этот раз в зале стояло несколько стульев с высокими резными спинками вокруг позолоченного стола, на столешнице которого была выгравирована карта Дариара, точно такая же, которая была у Лорена. Эльф сел и жестом указал на соседний стул. Дважды повторять не было никакого смысла, и я присоединился за столом к своему тестю.
Молчание затягивалось: я не спешил начинать, давая право первого хода Лавинаэлю, который в свою очередь не спешил раскрывать карты, а сидел, пристально разглядывая меня. За то время, что мы провели, разглядывая друг друга, я смог его рассмотреть более детально. Довольно молодой мужчина на вид лет тридцати, даже не верилось, что он является отцом взрослой дочери. Бледная кожа на удивление гармонично сочеталась с длинными пепельными волосами и делала глаза более выразительными, хотя взгляд у него был тяжелый, циничный и откровенно оценивающий. На голове красовался ободок короны, тонкий, из белого металла, который отчетливо выделялся на светлых волосах. Вообще корона выглядела настолько нарочито скромной, что буквально бросалась в глаза, выпячивая статус того, чью голову она украшала. Похоже, что мой тесть не лишен тщеславия. Он положил руки на стол и сцепил длинные изящные пальцы, которые больше подошли бы какой-нибудь женщины из высшего общества, нежели мужчине, хоть и не человеческого происхождения. По-моему, на ногтях блеснул лак, или же это просто игра моего не слишком здорового воображения.
— Герцог, — наконец, решил нарушить звенящую тишину главный эльф. — Я признателен вам, что вы согласились нам помочь в нашей проблеме, существующей уже несколько веков.
— Кеннет Сомерсет, — я чуть было не рассмеялся ему в лицо после такой впечатляющей вступительной речи, но вовремя подавил это желание. Рассмеявшись сейчас именно я выставлю себя полным кретином. Этот эльф итак не слишком высокого мнения обо мне, и ни в коем случае нельзя это мнение усугублять, все-таки от этого зависит моя, да и не только моя, жизнь.
— Что? — О как. А Правитель, оказывается, умеет удивляться, вон даже часть своей спесивости растерял.
— Мое имя Кеннет, герцог Сомерсет, — я тоже умею добавлять в голос надменности, если захочу. — Я подумал, что теперь можно представиться, учитывая, что мое пребывание здесь несколько затянулось и обросло неожиданными для меня последствиями. К тому же, не знаю, как обстоят дела в вашем… — я хотел сказать «эльфятнике», но в который раз вовремя прикусил язык и закончил более нейтрально, — государстве, а у нас принято знать имена своих родственников, даже приобретенных через брак дочери. Особенно приобретенных через брак дочери.
Лавинаэль почти не отреагировал на мои слова, лишь слегка поморщился и кивнул. Да уж благожелательность к простым людям просто выпирало и лезло из всех щелей. Меня так и тянуло спросить, а как собственно они обычно обращаются к людям? Человек номер один и человек номер два, или
