– Разумеется, она играет заметную роль в истории, иначе зачем тебе о ней рассказывать. Просто видел бы свои глаза…
Они сидели на кухне, залитой солнечным светом. Виктор вернулся после обеда, принеся большой набор суши. Круглый лакированный стол возле окна занимал лишь кувшин с соком. Вдвоём они накинулись на рыбу, в то время как Правдоруб осматривался. Ничего примечательного: холодильник, плита, микроволновка под кухонными шкафами с посудой.
-Что мои глаза? – спросил Антон.
-В них появляется мечтательное выражение, наполненное теплотой, - ответил Виктор. – Не то, что в тот момент, когда ты спас меня от спецназовца, лёд и ужас…
Звягин пожал плечами. В отличие от приятеля, он ловко орудовал палочками, нанизывая рис, откусывая кусочки мяса в кляре. Виктор не сумел освоить это искусство, превращаясь в обычного дикаря с вилкой.
-Я научился ими есть ещё, когда был в Берлине, - казалось Антон прочёл мысли собеседника. – Японский посол угощал настоящими суши с сырой рыбой, не то, что это жалкая подделка. Думал гадость, а оказалась вкуснятина.
-Ты уходишь от ответа, - бросил Виктор. – Не лавируй, здесь не горная дорога, а ты не на лыжах.
Антон усмехнулся:
-Лилия чудесная девушка, ты прав. Но нельзя же открывать все секреты сразу, иначе испортишь удовольствие от рассказа. Спойлеры ненавижу, сейчас ими забит интернет.
-Кстати, о сети, - сказал Виктор. - Смотрел уже новости?
-Естественно, - кивнул Звягин. – В Исландии пробудился очередной вулкан. Всё пытаюсь научиться произносить их имена без запинки…
Виктор чуть не подавился рыбой, откашлялся и выпил сок из стакана.
-Издеваешься? – выговорил он. – Я про вчерашние события! Чуть добрался до дома сегодня, дороги до сих пор перекрыты. Автозаки будут здесь ещё сутки, не меньше.
-А чего ты ожидал? Нельзя бросать вызов власти настолько нагло. Митинги никто не любит, их считают первым ростком будущей революции.
-По телеку утверждают, что погромы учинили, подкупленные западными спецслужбами идиоты. Все молчат про сотни искалеченных людей по всей стране, тюрьмы переполнены задержанными.
-Нет, ведущие будет аплодировать борцам за честные выборы и кладя руку на сердце петь про свободу. Это происходит из года в год, в каждой стране мира, ложь – единственная сила, на которой держится любая власть. Все лгут, как говорил доктор Хаус.
-Любитель сериалов?
-Смотрю временами, пытаясь согнать скуку. Знаешь, за последние восемьдесят лет кинематограф сильно изменился.
-Ой, да ладно уже!
Они замолчали, каждый погружённый в свои мысли.
Не нравилось Виктору, что новый друг играет в умника, холодного и беспринципного, готового опровергнуть любой его тезис. Быть может, он и прожил целый век и что теперь? Стал властелином человеческих судеб и знает всё на свете лучше других?
Антон откинулся на стуле, на губах играла самодовольная усмешка. Для него блогер оставался юнцом, которого следует обучать простым истинам. Ребёнком, что лезет пальцем в розетку.
-Ладно, без обид! – наконец вымолвил Звягин. – Давай я убавлю отеческий тон, а ты перестанешь задавать глупые вопросы. Поверь, когда дослушаешь историю до конца, то многое поймёшь. И перестанешь смотреть на меня как на врага народа. Уж поверь, я в то время жил, и знаю, что это такое…
-Валяй! – кивнул Виктор, доедая последний кусок рыбы. – Готов слушать хоть до посинения!
Антон отпил сока, прочистил горло и продолжил…
Глава шестнадцатая
Немецкая осень ничем не отличалась от той, к которой привык Антон на Родине. Естественно, не хватало родных берёз, журчания ручья, русского говора. Всё это детские воспоминания, которые Звягин хранил в душе, бережно перематывая в голове, словно плёнку последней копии кинофильма. Но и немецкие деревья желтели, покрывая ковром листьев землю. Запахи и шорохи оставались похожими, но в Берлине за шумом автомобилей и заводов забывалось о том, что лето подошло к концу.
В училище оказалось не так плохо, как Антон думал, разве что бесконечная похвальба о могуществе немецкой тактики и оружия надоедала до жути. Молодые люди, поступившие сюда, грезили о военных подвигах, славе, о том, что когда-нибудь их имена войдут в историю. Мало, кто понимал, какой ценой это достаётся, что за каждую победу платишь одной монетой – кровью. А иногда стоимость возрастает по экспоненте, и смерть забирает несчастного солдата, возомнившего себя героем.
Курс ускоренной подготовки дался Антону легко, в конце концов, не зря он проучился тому же в Советском Союзе. Пришлось осваивать новые образцы оружия, изумляясь немецким тактическим уловкам, о которых на Родине не имели никакого представления. Но никакой секретной информации в училище он так и не добыл. Но оставалось несколько месяцев, и новый приятель Рихтер обещал забрать его к себе, где точно шли разработки чего-то таинственного.
Для получения лейтенантских погон, следовало прослужить в полку как минимум два года. Но благодаря так удачно появившимся связям, Антон собирался получить нужное звание в течение полугода. Если, конечно, служба у Рихтера не подкачает. Да и он сам всё не провалит к чертям…
Со связным он так и не встретился. Место явки оказалось пустым, то ли его раскрыли, то ли он ушёл на дно, боясь разоблачения. Так или иначе, Антону пришлось действовать в одиночку. Такой вариант рассматривался, и к этому разведчик был готов с самого начала.
А вскоре он вступил в ряды Национал-Социалистической партии, всеми силами, пытаясь доказать истинную любовь к Рейху. Теперь никто не станет сомневаться в том, что он настоящий патриот. Каждому знакомому в училище он бахвалился о своём желании отправиться на войну, жаловался, что Гитлер так упорно играет в миротворца. Пора показать этим наглым французам, что Германия способна давать сдачи. Да и поляки борзели с каждым годом, прячась за спинами своих союзников англичан.
Вскоре он получил письмо, в котором значилось несколько строк: «Соболь встретит вас в Нюрнберге 8 сентября».
Брови Антона поползли вверх, он несколько раз просмотрел кусок бумаги, прежде чем сжёг. «Соболь» - кодовое имя связного. А значит, тот наконец вышел из убежища и готов поговорить.
В училище все уши прожужжали предстоящим съездом нацистской партии. Лично Антон с удовольствием пропустил бы данное мероприятие, где тысячи чокнутых фанатиков будут с факелами воспевать Гитлера. Но хочешь подчеркнуть свою верность - иди на жертвы. А после письма отступать некуда.
Вскоре он выехал из Берлина на поезде, забитом до отказа нацистами. Такого оживления как сейчас, он не видел даже во время Олимпиады, сотни людей веселились, пели,
