и испытаниями на людях различного оружия. На специальных полигонах — экспериментальных полях на бедняг сбрасывали бомбы, в их метали различные гранаты, подопытных сжигали из огнеметов. Использовались «бревна» и как мишени для стрельбы… Знать же надо, какое действие та или иная пуля на организм человека оказывает.
Моя рука непроизвольно к наградному пистолету потянулась. Может, когда поймаем Исии, его мне и испытать? Которую неделю я с ним хожу, а ещё ни разу по назначению не использовал…
— Возвращаю. Всё на месте. — я протянул князю прочитанные листки бумаги.
— Вот так-то, Иван. — Александр Владимирович взял мною прочитанное.
Кстати, я был первым — остальные ещё изучали им предоставленное.
— Твоё мнение? — поинтересовался князь.
— Всех выловить, досуха выжать информацию и судить. Затем — повесить. Пули они не заслужили. О злодеяниях всему миру рассказать, — я на несколько секунд замолчал, а потом продолжил. — Все результаты — изъять. Как это ни цинично, но их можно использовать. Большими страданиями и смертями данные новые знания получены, нужно их по возможности на благое дело употребить. Но, всё равно, это, князь, как-то так…
Слов у меня не хватило, чтобы выразить то, что я чувствую.
Тут нам вышедший из кабины летчик и объявил, что примерно через час будем садиться. Всё — прибыли.
Посадка в этом полете была у нас уже не первая, но — на этот раз мы покидаем стальную птицу.
Глава 30
Глава 30 Самолеты с неба
Было или нет у нас во время полета сопровождение, это я сказать не могу. Скорее всего, имелось. Кто же самолет с таким количеством социально значимых для советского государства людей без охраны оставит?
Вообще-то, глупость великая за раз нас всех в одном самолете везти. Сломалось бы в нем что, и нет цвета отечественной военной и мирной науки. Ну, и Александра Владимировича. Он — дорого стоит…
На аэродроме нас уже охраняли. Складывалось даже впечатление, что мы на васильковое поле попали.
Ну, а за пределы аэродрома мы уже серьезной колонной выехали.
Вперед пустили мотоциклистов. Честно говоря, я им не завидую. Японцы — мастера маскировки. Спрячутся — хрен их увидишь. Мне рассказывали про случай, произошедший вот тут, на Халкин-Голе. Наши танкисты свою машину ремонтировали почти сутки, туда-сюда ходили, всё вокруг истоптали, а всего в десяти метрах от них в узенькой щели японец-смертник с двухпудовым зарядом взрывчатки сидел. Он у него к спине и груди был привязан. Выждал вражина удобный момент и как выскочит-выпрыгнет из своей ухороночки! Чуть-чуть не добежал — голову ему прострелили. Повезло танкистам.
Мотоциклистов же уничтожить — как за хлебушком сходить. Всего-то пара пустяков.
Отъехали мотоциклисты — двоечка броневичков по их следу двинулась. Броня у них — слёзки горькие, но — пулеметы имеются. Покатили броневики неспешно, им от танков отрываться не следует.
Да! Да! Нам в охрану даже четыре легких танка выделили. С моей точки зрения — техника не очень серьезная. Дома — танки так танки, на параде идут — приятно посмотреть. Тут же… не буду ничего говорить. Однако, есть и у них плюсы — юркие они и быстрые.
Прибавьте к нашим автобусам ещё грузовики с солдатами и получится та колонна, в которой мы в настоящий момент двигаемся.
Чуть не забыл я про машину медицинского пункта батальона с усиленным комплектом специалистов. Её тоже к нам прикрепили. Вдруг ранят кого, а они нас и спасут. Не дадут умереть в расцвете лет.
Вот так и ехали — пылили, а потом дождь начался. Даже не дождь, а целый ливень. То, его ждут не дождутся, а тут он раз, и поливать начал, совсем не вовремя.
Ехали мы ехали и приехали — дальше вообще нет никакой возможности двигаться. Дороги-то здесь хреновастенькие, без всякого твердого покрытия. По крайней мере там, где мы сейчас находились.
Решили остановиться и непогоду переждать.
Совсем рядом с каким-то каменным зданием наша колонна пристроилась. Что за дом, и откуда он здесь? Тайна это, великая. Делать ему здесь совершенно нечего.
Встали, а через пол часа дождь и прекратился.
Он прекратился, а наш автобус закапризничал. Техника тут часто ломается, больше её ремонтируют чем ездят. И отечественную, и заграничную — без особой разницы.
Стоим мы с князем, сапоги пачкаем, курим, а тут вдруг кто-то как гаркнет!
— Воздух!
Какой к едрене-фене ещё воздух? Мы же, вроде, всех летающих супостатов здесь давным-давно уничтожили? Так я на аэродроме слышал.
Пригляделся я — точно.
Один, два, три… шесть японских самолетиков! Откуда? Не может их тут быть!
Самолетики были какие-то очень быстрые, про такие я раньше и не слышал.
Кружить они над нами не стали — атаковали сразу и стремительно.
Первый самолет чуть ли не до самой земли опустился и с полного хода врезался в лоб одного из наших танков.
Танк, это всё же танк. Бронированную гусеничную боевую машину не снесло и не перевернуло, а вот самолетик на куски развалился — куда ему до нашей советской военной техники! Мотор самолетика теперь лежал перед гусеницами отечественного смертоносного изделия.
Тут князь, несмотря на происхождение и воспитание, всех нас — ученых и высокопоставленных военных, матом в каменное здание погнал. Меня за руку схватил и потащил в укрытие.
— Бегом! — орал во всю глотку Александр Владимирович. Так громко кричал, что пароходный гудок — ему не соперник.
Пилот второго японского самолета заметил всё это и решил одним ударом всех спасающихся прихлопнуть. Он повторил маневр своего боевого товарища — опустился к поверхности земли и… протаранил каменное строение.
К этому моменту я и князь были уже внутри.
Ему и мне свечки теперь надо ставить неведомым строителям. Самолет пробил крышу дома и застрял там. Строили же на века! Из хороших материалов, а не из кизяка и тоненьких палочек.
— Камикадзе, — сделал вывод Александр Владимирович. Я его в этой мысли двумя руками поддерживаю.
Японцы не рядком, а гуськом в небе держались. Такую они для себя тактику выбрали.
Всё происходило очень быстро, в считанные секунды. Третий летчик не стал повторять ошибки второго. Он снизился, но в крышу врезаться не стал, а направил самолет в окна здания. Рам со стеклами и ставнями в оконных проемах не было.
