выход танцовщиц за кулисы. Стало обидно. Вероника, которой тоже захотелось увидеть танцы, сопровождаемые световыми спецэффектами, нагнувшись к Шерехову, прошептала:
– Сходи с Женькой, договорись с охраной, чтобы нас так пропустили, не платить же пол "лимона", а мы подойдем чуть попозже.
Чтобы сделать Нике приятное, а главное, поднять свой авторитет в её глазах, Шерехов пнул под столом ногой Евгения и, махнув головой, сказал:
– Разговор есть.
Отойдя в сторону, Миша рассказал задумку Вероники, которая тут же была принята на "ура" и они вдвоем спустились вниз к закрытой калитке нижнего ресторана, где как два атланта по бокам стояли милиционеры. Достав свои удостоверения и перейдя на конфиденциальный шепот, Шерехов стал рассказывать охране, какая страшная тайна доверяется им в связи с тем, что группа сотрудников контрразведки под видом загулявших посетителей должна посетить этот весьма закрытый объект для наблюдения за коварным, но ничего не подозревающим "объектом", который сидит вон там (кивок головой в середину летнего ресторана).
Милиционеры, поняв важность правительственного задания, распахнули калитку, куда быстро просочилась основная группа в составе Сергея и трех девушек, и заняли столик недалеко от маленького симпатичного бассейна, на противоположной стороне которого под шатром как раз и выступал кардебалет.
Чтобы как то поддержать на ходу выдуманную легенду Миша с Евгением продолжили разговор с милиционерами, перейдя к вопросам вполне прозаичным, но оперативно важным. Разговор коснулся как общей криминальной ситуации в прекрасном городе Сочи, так и денежного содержания работающих здесь на подхвате сотрудников сочинской милиции.
Вдруг глаза одного из стражей порядка стали округляться от удивления, и он сдавленным голосом спросил:
– Это ваш в бассейн полез?
Миша, повернувшись к бассейну, успел только отфиксировать красивый жест Сергея, раздетого до трусов, стоящего уже по колено в воде и передающего Веронике свои раскошные в тонкой золотой оправе, очки. В следующее мгновение под аплодисменты присутствующих посетителей ресторана Серега поплыл в сторону кардебалета.
– Это он внимание объекта отвлекает, – все, что мог придумать Шерехов.
– Ребята, мы так не договаривались, а если сейчас эта пьяная публика последует его примеру, – лейтенант широким жестом обвел "публику", – Вынимайте его из воды немедленно.
Женя с Михаилом бросились в ресторан и, подбежав к бортику, стали звать Серегу так, как звал старик золотую рыбку. И как в случае со стариком, эта золотая рыбка подплыла к бортику, но спросить сакраментальную фразу о том, что же, нужно "старче" не успела, поскольку была выловлена друзьями и доставлена к столику. Вода стекала на кафель пола
летнего ресторана, лужицей растекаясь под столом. Подошла восхищенная официантка и спросила, что "Ихтиандр" будет заказывать.
– Мне бы согреться, – постукивая зубами зацыганил "Ихтиандр".
– Водка, две бутылки, – записала официантка, – Что будете брать из горячего? Советую жареную каракатицу в винном соусе. Настоящая тайская кухня".
Ошалелый любитель водных процедур поинтересовался, кто готовил каракатицу и, получив ответ, что в ресторане повар – живой таец, заказал на всех кучу каракатиц.
Накинув на голые плечи свой клубный пиджак, Сергей пытался согреться изнутри, увеличивая дозы потребления алкоголя. Вечер подошел к концу, о "Торнадо" уже не могло идти и речи.
Поднявшись в номер, Шерехов, скинув свитер, прошел на балкон и, закурив, стал всматриваться в ночное море. Вероника сзади накинула на него рубашку и, обняв Мишу, укоризненно сказала:
– Замерзнешь.
Шерехов поцеловал её в щеку и спросил:
– Тебе сегодня понравилось?
– Конечно, только Серега хороший такой был, слава Богу, что все обошлось, – Вероника помолчала, а потом добавила, – с "Торнадо", конечно, облом? Да, все переносится на завтра.
Заварив кофе, они еще посидели в креслах на балконе, болтая о всякой ерунде. Звезды проглядывали сквозь редкие облака. Луна поднялась уже высоко, и ночной город выглядел как на рекламной фотографии туристического агентства – таинственный и манящий в райские кущи рододендронов, каштанов и пирамидальных кипарисов. Внутренний голос подсказал Мише, что в такую дивную ночь надо говорить только о любви и, придвинув свое кресло к креслу Вероники, он стал говорить Нике какие-то нежности из серии "Дорогая, я подарю тебе звезду". Вероника слушала внимательно, изредка улыбаясь, а затем, нагнувшись к Мише, сказала:
– Пошли спать, Остенбакен ты мой.
Миша ждал Веронику, накрывшись простынью. Казалось, что никогда не наступит тот момент, когда она вернется из душа. Но вот, точеная фигура подошла к окну, зашторила окно, и через мгновенье Шерехов ощутил прохладу её тела. Повернувшись на бок, Миша в темноте нашел губы Вероники и стал целовать их жадно, с упоением. Рука ощутила упругие выпуклости тела, а левая нога, работая совершенно автономно, стала искать возможность проникнуть в те места, описанию которых посвятили всю свою жизнь восточные поэты. Кровать жалостливо скрипнула, затем еще раз и уже не умолкала до утра.
* * *
Утром Мишу разбудил телефонный звонок. Подняв трубку, чуть осипшим голосом он спросил в трубку:
– Алле?
Тихий далекий голос на обратном конце провода произнес:
– Миша, где здесь ближайший пивняк? Ты же здесь все знаешь.
– Пивняк не знаю где, а полечиться можно в ближайшей кафешке, в "Русалочке". Но это не раньше, чем через час.
На том конце провода раздался стон. Миша вспомнил, что у него в холодильнике стоят две бутылки пива, и сказал, что он сейчас подойдет. Оставив Веронику досыпать, Шерехов, одевшись, поднялся на этаж выше и, вытянув в руках бутылки пива, ногой постучал в дверь. Евгений, замотанный в простыню, увидев Шерехова, протянул к нему руки и с криком «Отец родной, спаситель!", бросился за пивом. Простыня соскочила, обнажив его худой живот и дымку светлых волос на тонких ногах. Миша, зайдя в номер, обнаружил лежащего голышом на кровати лицом к стенке Серегу.
– Вы чего это тут? – недоуменно спросил он.
– Да вот, всю ночь приставал с гнусными предложениями, называя меня Аллой, – усмехнулся Женя, – успокоился только тогда, когда я пообещал ему, что он этой ночью может познать редкое счастье дефлорации, если не отстанет.
Шерехов потрепал Сергея по плечу:
– Вставайте, граф, Вас ждут великие дела!
И протянул ему открытую бутылку запотевшего пива. Сергей, сначала приложив бутылку ко лбу, стал затем жадно уничтожать её содержимое. По скорости опустошения бутылки он мог запросто войти в книгу рекордов "Гиннеса". Через несколько минут все было кончено и со спецагентами можно было начать говорить о работе.
Но тут раздался телефонный звонок, Евгений взял трубку и, изменившись в лице, стал очень мило разговаривать, очевидно, с красивой девушкой. Затем сказал, что "они" уже спускаются и, положив трубку, стал натягивать джинсы.
– А ты что сидишь? – зашипел он на Серегу, – они нас уже внизу ждут".
