Germaniae Historicis (последнее изд.: Hannover, 1955). В Латвии предпочитают пользоваться переводом, вышедшем в 1993 г. и снабженном подробными комментариями известного археолога Эвальда Станиславовича Мугуревича (Mugurēvičs; 1931–2018). Перевод на русский осуществил в 1938 г. петербургский палеограф Сергей Александрович Аннинский (1891–1943). Его отредактировали Вера Ивановна Матузова и Евгения Львовна Назарова, чей комментированный перевод фрагментов хроники вышел в 2002 г. и считается сейчас наиболее аутентичным.
Известие о Калке Генрих поместил под 1222 г., начав с появления монголов в половецкой степи: «В тот год в земле язычников – вельвов (Valvorum), которых называют также партами (Parthi), которые не едят хлеба и питаются сырым мясом своего скота, объявились татары (Tatari). Татары бились с ними и победили их, и изрубили всех мечом, а некоторые бежали к русским (Ruthenos), прося о помощи. И прошел по всей Руссии призыв биться с татарами, и выступили короли со всей Руссии (Rusciam) против татар, но не хватило сил у них и бежали они от врага. И пал великий король Мстислав из Киева (rex magnus Misteslawe de Kywa) с сорока тысячами воинов, что были при нем. Другой же король, Мстислав Галицкий (rex Galacie, Misteslawe), спасся бегством. Из остальных королей пало в этой битве около пятидесяти. И гнались за ними татары шесть дней и перебили у них более ста тысяч человек – точное число их один Господь знает, прочие же бежали»[103].
Эти сведения, явно преувеличенные, Генрих получил от русских послов из Смоленска и Полоцка, прибывших в Ригу для заключения мира. Вероятно, речь о ретроспективной записи, составленной не в 1222 г., а в 1223 г., когда известие о калкском погроме уже обросло невероятными подробностями. Хотя, с другой стороны, возможно, послам было выгодно представить дело с ужасающими подробностями, которые отразились в хронике доверчивого рижского священника. Коротко это выглядит так: явилось грозное племя татар, которое разгромило половцев и войска всей Руси; погиб великий князь Киевский с лучшими (40 тысяч); даже хорошо известный рижанам своими воинскими достоинствами Мстислав Удалой вынужден был бежать; погибло множество русских правителей (50 князей) и бесчисленное множество воинов (100 тысяч). Настоящая катастрофа!
Очевидно, что 100 тысяч (и даже 80 тысяч) – это невероятная цифра для русского воинства, а тем более его потерь. Но в целом о численности можно судить лишь условно, сопоставляя описательные данные источников.
«Волынская» Повесть: собрались отряды из Киева, Чернигова, Смоленска, Галича, Волыни, Курска, Трубчевска, Путивля и «иные», а также половцы («вся земля Половецкая»; из их предводителей упомянут только «великий князь Половецкий» Басты) и «выгонцы галицкие», которые прибыли на 1000 ладей и имели двух воевод; потери при столкновении с монгольским разъездом у Днепра не упомянуты, при столкновении перед Калкой – трое погибших, в битве на Калке – сказано только про гибель сподвижника Даниила Романовича Василько Гавриловича и общую победу монголов, «тако же не бывало никогда же»; среди участников боя упомянуты Олег Курский и Мстислав Ярославич Немой (Луцкий).
«Киевская» Повесть: в поход на монголов идут половцы, вероятно, упомянутого хана Котяна и «русские князья», из которых в начальной части назван только Мстислав Галицкий, который напал на «сторожей татарских» у Днепра с 1000 воинов; Мстислав Киевский обороняется в своем лагере с киевлянами и еще с двумя младшими князьями (зять Мстислава Андрей и Александр Дубровецкий) – все они гибнут; во время бегства русских «погыбе много бещисла людии» – из «воев» каждый десятый вернулся домой, а князей не стало шесть: Святослав из Канева, Изяслав Ингваревич, Святослав из Шумска, Мстислав Черниговский с сыном и Юрий из Несвижа.
«Ростовская» Повесть (в Лаврентьевской летописи): на монголов с половцами отправились Мстислав Киевский, Мстислав «Торопецкий» (то есть Галицкий), Мстислав Черниговский и «прочии князи»; погибли Мстислав Киевский («Мьстислав старыи добрыи князь»), Мстислав Черниговский («другыи Мстислав») и иных 6 князей, «а боляр и прочих вои много множество»; «глаголютъ бо тако, яко кыян одинех изгыбло на полку том 10 тысяч».
К вышеприведенным данным Софийская первая добавляет, что из Смоленска прибыло «400 муж», а также, что в битве на Калке погиб богатырь Александр Попович со своими 79 «храбрами».
Эти четыре источника составляют корпус сведений об участниках битвы. Каждый из них имеет свои особенности. Бросается в глаза, что «волынская» Повесть предлагает наиболее абстрактные сведения. Если предположить, что это показания Даниила Романовича, то он черпал свою информацию не из великокняжеской ставки, а с позиции рангом ниже, наблюдателя зоркого, но не посвященного. Он вообще ничего не говорит о потерях русского воинства в целом; называет только одну цифру – 1000 ладей «галицких выгонцев», что напоминает штамп. Ему запомнилась гибель сподвижника Василька Гавриловича, а также встреча в бою с Олегом Курским и Мстиславом Луцким. Кроме того, уникальными являются сведения об участии в походе дружин из Трубчевска (Трубецк) и Путивля, северских городов, как и Курска. Вообще из других земель в «волынской» версии названы, кроме Киева и Чернигова, только северские князья.
«Ростовский» автор Повести максимально отдален от событий, но честно указывает на сомнения в достоверности приводимых им данных: «говорят» только киевлян убито 10 тысяч. Из погибших князей он знает только киевского и черниговского, а остальных отмечает числом 6, что согласуется с показаниями «киевской» Повести, но в целом неверно. Ведь, кроме погибших, при бегстве следует учитывать и тех, кто попал в плен: зять черниговского Мстислава Андрей и Александр Дубровицкий. Таким образом, погибли 9 князей, а не 8, как считали «ростовцы».
«Киевская» Повесть выглядит самой осведомленной о результатах и участниках. Святослав Каневский, Изяслав Ингваревич, Святослав Шумский и Юрий Несвижский упоминаются только там. Канев – это Киевская земля. Изяслав Ингваревич, вероятно, сын киевского и волынского князя Ингваря Ярославича, а удел у него, надо полагать, был на Волыни. Шумск входил во владения волынского князя. А Несвиж – это рядом, в Туровской земле. Видно, что указаны потери младших князей из Киевской земли и Волыни. Из черниговцев назван только великий князь с сыном, а про северские города можно узнать только из «волынского» текста.
Сопоставление данных позволяет расширить сведения о сражении. Скорее всего, характер информации «волынской» Повести свидетельствует, что волынцы Даниила Романовича в боевом построении оказались по соседству с отрядами из Северской земли, то есть черниговскими Ольговичами. Рядом с киевским князем назван Александр из Дубровицы – города Туровской земли, то есть туровские отряды примыкали к киевскому войску. С другой стороны, среди участников сражения «волынская» Повесть знает Всеволода Мстиславича, сына Мстислава Романовича Киевского, но он не упомянут в числе окруженных с отцом в «киевской» версии: либо он вынужден был бежать раньше, либо размещение отрядов не подчинялось только региональному принципу. Среди погибших князей также названы каневский из Киевской земли и несвижский из Туровской. Оба, следуя нашей логике, должны были входить в блокированный
