острова, жестоко подавив восстание и обратив в рабство многих островитян. Она сочетала в себе качества сильной и роковой женщины и давала столько поводов для скандальных пересудов, что любой рассказ о ней неизбежно будет воспринят скептически. Более того, источником истории, связавшей ее с Колумбом, был известный своими сексуальными похождениями Микеле де Кунео из Савоны, сопровождавший Колумба при втором пересечении Атлантики (другие его байки на эту тему включают весьма красочный рассказ о соблазнении местной девушки с помощью веревки). Однако Кунео упоминает о романе Колумба настолько небрежно, между делом, что все это звучит не слишком убедительно. Повествует он об остановке экспедиции в Гомере следующим образом: «Если бы мне пришлось рассказать вам, сколько празднеств и салютов мы устроили там, это заняло бы слишком много времени, и все это ради тамошней хозяйки, в которую в давние времена наш адмирал был влюблен без памяти»[176].
С мая 1486 года по сентябрь 1487 года Колумб, вероятно, бо́льшую часть времени пребывал при испанском дворе, получая содержание от монархов. Именно в этот период, возможно, в конце 1486 – начале 1487 года, если судить по наличию специально приглашенных экспертов, его Атлантический проект был представлен на рассмотрение комиссии «мудрецов, ученых чиновников и мореплавателей», которой монархи поручили оценить его[177]. Это событие породило огромное количество домыслов и множество невероятных легенд, включая печально известную утку о том, что эти «эксперты» считали мир плоским[178]. Однако поддающихся проверке фактов очень мало. Только два члена комиссии известны по именам: ее председатель брат Эрнандо де Талавера (исповедник монархов из ордена иеронимитов, впоследствии ставший архиепископом Гранады) и Родриго Мальдонадо де Талавера, бывший профессор Университета Саламанки, присоединившийся к Королевскому совету в качестве штатного администратора в 1480 году. В своих воспоминаниях Мальдонадо описал итоговое заключение комиссии: «Все согласились с тем, что то, что говорил адмирал, никак не могло быть правдой, но вопреки их мнению адмирал решил отправиться в это путешествие»[179]. Традиционно считалось, согласно описанию Бартоломе де Лас Касаса, что речь шла не о коротком пути в Азию или не только о нем, а о подтверждении существования Антиподов. Моряки, которые позже давали показания на судебном процессе между семьей Колумба и короной, вспомнили о том, что, возможно, вызвало еще одно сомнение у комиссии: португальцы не обнаружили новых земель в Западном океане[180]. Никакие другие свидетельства не находятся достаточно близко к событию, чтобы их стоило рассматривать.
Исход встречи с экспертами вряд ли мог обнадежить Колумба, что объясняет, почему он на некоторое время возобновил усилия найти покровительство в Португалии в 1488 году[181]. Однако это ни в коем случае не было окончательной неудачей. Наше представление о нем как о герое закреплено в исторической традиции, которая всегда была готова использовать романтические аспекты истории Колумба, однако оно может быть обманчивым. Весьма заманчиво принять самооценку Колумба как отчаявшегося изгоя, осыпаемого насмешками, но возможно, было бы лучше подчеркнуть положительные аспекты затруднительного положения Колумба, которые способствовали выходу из кризиса, вызванного выводами комиссии, и в конце концов привели к успеху. Ему суждено было стать автором собственной легенды, в которой он вел одинокую, долгую и решительную борьбу в самых неблагоприятных обстоятельствах, чтобы одержать окончательную победу, несмотря ни на что. Тем не менее объективный наблюдатель при испанском дворе в конце 1480-х годов увидит Колумба в окружении друзей и помощников. Правда, его специфическая космография пользовалась уважением немногих экспертов, но они редко принимают решения, и успех его поисков покровительства зависел именно от политической и финансовой поддержки, а не от просвещенного мнения специалистов. Постепенно, между 1486 и 1492 годами, по-видимому начиная с 1489-го, Колумб постепенно увеличивал число сторонников, которые в конце концов стали непреодолимой силой. Он нашел лоббистов, занимавших высокие посты, и влиятельных лиц, чей политический авторитет был более чем достаточным противовесом скептицизму ученых, но гораздо большего труда стоило ему приобретение сподвижников из числа потенциальных «финансовых ангелов», чья готовность вложиться в предприятие имела решающее значение.
Конечному успеху способствовали многие элементы.
Колумб упорно добивался поддержки своего проекта, будучи способен «уболтать» тех, кого не смог убедить. Он получил материальную помощь благодаря известности и сочувствию со стороны соотечественников-генуэзцев и группы флорентийцев. Рост доверия к целеустремленному политическому руководству в лице католических монархов и их окружения стимулировал создание экспансионистских проектов и инвестиции в них. Соперничество между Испанией и Португалией обострило интерес Испании к заморским завоеваниям и к торговле с Востоком. В некотором отношении война против Гранады, которую Фердинанд и Изабелла начали в 1482 году, также благоприятствовала замыслу Колумба, потому что, хотя отвлекала монархов и поглощала часть их энергии, она создала острую потребность в новых источниках золота взамен утраченных из-за потери гранадской дани. Стимулом, связавшим все эти элементы, стало завоевание Канарских островов, объединившее группу администраторов и финансистов, которым предстояло стать ядром сторонников Колумба.
Мозговым центром испанцев на Канарских островах, сколачивавшим военные группировки, собиравшим группы инвесторов и разрабатывавшим финансовые комбинации, был Алонсо де Кинтанилья, чиновник казначейства, один из самых влиятельных политических деятелей в царствование Фердинанда и Изабеллы. По-видимому, на него была возложена ответственность за организацию завоевания Канарских островов с 1480 года, когда сокращение доходов от продажи индульгенций вызвало финансовый кризис. Он ввел целый ряд мер, включая заклад королевской добычи и обращение за помощью к итальянскому, главным образом генуэзскому, капиталу. Таким образом, он наметил контуры схемы, которая позже станет работать на финансирование путешествия Колумба. Сам Кинтанилья сыграл важную роль в организации такой же поддержки «индийского предприятия» Колумба, как и в случае завоевания Канар. В обоих ситуациях его поддерживали ключевые фигуры – генуэзские купцы из Севильи Франческо Пинелли и Франческо да Ривароло. Пинелли занимался финансами Канарских островов столько же времени, сколько и Кинтанилья, поскольку с марта 1480 года он распоряжался поступлениями от продажи индульгенций для финансирования войны. Первая личная субсидия Кинтанильи подобного рода была выделена в апреле того же года. Пинелли приобрел первую сахарную фабрику на Гран-Канарии и предоставлял займы завоевателям других Канарских островов. Как сторонника Колумба, монархи сделали Пинелли одним из первых администраторов торговли в Новом Свете, когда оформили ее в виде королевской монополии в 1497 году. Франческо да Ривароло, возможно, добился еще большего успеха. Нет никаких свидетельств того, что он внес личные средства в завоевание Гран-Канарии, но его зять был одним из крупнейших инвесторов, семья Ривароло представляла собой сплоченное деловое партнерство, умело управляемое патриархальным главой семьи Франческо. Он сам принимал участие в финансировании завоевания островов Пальма и Тенерифе и стал самым богатым торговцем на архипелаге, чьи интересы в основном сосредотачивались на сахаре и красителях. Он служил опорой Колумбу, помогал финансировать четвертое плавание и управлять его судоходными интересами в последние годы жизни. Некоторые
