class="p1">С того разговора прошло два месяца. Иду отчислили из института, выгнали из квартиры. Она жила то тут, то там, перебивалась случайными заработками, но в Самару не переезжала. Ее любимый в Москве, значит, нужно находиться рядом, а то он одумается, а она далеко.
Оля послушала Машку и предложила Иде кров и работу. Да, Коломна – это не Москва, но от нее до столицы два часа на электричке. И Леню она любит. А он ее!
– Я смогу побыть Лениной няней только полгода, – ответила подруга. – Потом я восстановлюсь в институте, найду компаньонку для аренды жилья и верну себе свою жизнь. Я обязана достичь успеха! Назло врагам…
* * *
Машка купила себе не одну, а три квартиры! Повезло с клиентом. Им оказался владелец риелторского агентства, специализировавшегося на элитной недвижимости. Машка встречалась с ним регулярно лишь потому, что могла шарить в его ноутбуке, когда тот спал. Выматывала его, чуть подпаивала и, пока мужчинка видел сны, изучала базы. Зная, как наваривается агентство, она связывалась с владельцами напрямую и приобретала их квартиры с огромными скидками. Когда клиент понял, кто мешает его сделкам, попытался Машку прессануть. Но та не зря с авторитетным бандитом изредка спала не за деньги, а «по любви», он быстро с недовольным риелтором разобрался.
Она вообще была очень продуманной женщиной. Ничего не делала просто так. Даже влюбляться умудрялась в выгодных мужиков. Точнее, позволяла себе ими увлекаться. Тот же бандит ей искренне нравился. Она восхищалась его волевым характером, силой, авторитетом. Балдела от сломанного носа и синих наколок. Конечно, это была не любовь в том смысле, какой в это слово вкладывали Оля с Идой, но что-то похожее. Последним ее фаворитом стал молодой политик с Урала. Он был новым человеком в Москве, и Машка умудрилась застолбить его первой. На зависть многим!
– На твоего мистера Пи идет настоящая охота, – предупреждала подругу Оля. Фамилия у политика была Пискунов, и они сократили ее до двух букв, чтоб посторонние не понимали, о ком идет речь. – Все московские шалавы пытаются залезть к нему в койку.
– И как он? Держится?
– Из последних сил. За него Гуля взялась. – Ее звали Айгуль. Наполовину киргизка, наполовину белоруска, красивее ее не было эскортницы на тот момент. И все у девушки было свое, даже грудь. Она уже собиралась на покой, присматривала жениха, а мистер Пи годился на эту роль. Гуля не сомневалась, что сможет очаровать его и развести.
– Спасибо, что предупредила. Я приму меры.
Машка устранила Айгюль быстро и законным путем. На банкете, где были все, подлила ей в бокал рвотное средство. И когда ту вырвало в туалете, бросила в унитаз червей. Самых обычных, купленных в магазине для рыболовов. «Находку» продемонстрировала товаркам.
– Я ни на что не намекаю, – шептала она. – Но у Айгюль, похоже, глисты. И их так много, что они выходят у нее даже верхом…
В тот вечер вся тусовка узнала об этом. Не только те, кто был на вечеринке, но и друзья друзей их друзей. Из первой роковухи Москвы Гуля превратилась в Глисту, от которой шарахаются мужчины. Кому хочется спать с женщиной, исторгающей из себя червей?
Благодаря политику Машка вышла на новый уровень, и когда он впал в немилость и вернулся на Урал, она осталась в тусовке сильных мира сего. Теперь ее основными клиентами были крупные чиновники, среди которых даже один министр затесался.
Оля тоже не могла пожаловаться на жизнь. Плавала она мелковато, но и жила спокойнее. Ленчик так и оставался при Иде. Прошло не полгода, а полтора, а та не сделала ни шагу к успеху. Об институте и возвращении в Москву Ида вспоминала все реже. Ей было комфортно в Коломне, в уютной квартирке Оли, где ремонт, сделанный Серго, все еще был относительно свежим, а забота о Ленчике оказалась только в радость. Она обожала этого мальчишку, но обижалась на подругу за то, что та редко его навещала.
– Он скучает по тебе, понимаешь?
– Я приезжаю при каждой возможности. А сколько подарков привожу! Ты посмотри, какое количество игрушек у Ленчика! Да в их детском саду столько нет…
– Плевать ему на них! Некоторые он даже не распаковал.
В следующий раз Оля привезла щенка. Этому подарку Леня обрадовался. И все равно плакал, когда мать уезжала. Он знал, следующей встречи придется ждать три недели, а то и месяц.
Четвертьвековой юбилей Оля отмечала с размахом. Для нее была арендована яхта, снят ресторан целиком, ангажирован популярный певец девяностых, под песни которого она с подружками выплясывала на дискотеке «У ЛИСа». Их самих Оля, естественно, тоже пригласила. Но Ида не приехала, она осталась с Ленчиком. Увиделись они только через десять дней, когда именинница вернулась с Мальдив.
– Сына на море не хочешь свозить? – спросила Ида.
– Давай, я вас отправлю, – тут же предложила та.
– Не зря говорят, от осинки не родятся апельсинки.
– О чем ты?
– В мать-кукушку ты пошла, вот о чем, – сердито буркнула подруга.
– А ты меня не суди, – жестко отпарировала Оля. – Права не имеешь. Тебя Федька всего лишь на другую променял, в чем честно сознался, ты до сих пор себя собрать не можешь. Меня же предал, унизил, растоптал. Я даже не знаю, что я к нему испытываю, потому что до сих пор не чувствую ничего. Одно знаю, когда смотрю на Леню, который с каждым годом становится все больше на него похожим, я сердцем тяжелею. – Она коснулась груди и поморщилась, вспомнив то состояние. – Боюсь, как бы однажды во мне что-то ужасное не проснулось и я не натворила бед!
– Только не говори, что можешь навредить сыну, – испугалась Ида.
– Ему нет. Себе.
Подруга поняла, о чем Оля. Она так до конца и не поверила, что та в день выписки из роддома случайно выпала из машины.
– А давайте все вместе поедем, – предложила Ида. – Ты, я, Ленчик и Машка. На недельку в Анапу.
– Идея мне нравится, но никакого Черноморского побережья – полетим на Средиземку. Занимайся пока документами, а я подберу нам самый шикарный отель в Турции.
Они тогда отлично съездили! Понравилось всем, даже Машке, которая отбрыкивалась от отдыха с ребенком до последнего. Но там, в Белеке, она закрутила роман с владельцем магазина меховых изделий и получила не только массу удовольствия от легкого курортного романа, но и три шубы в подарок. Мелочь, а приятно, как говорится!
* * *
Никогда она не выглядела так сногсшибательно, как в свои двадцать семь…
И
