– А ты когда мне одежды вернешь Зенон, одежда то не моя? – спросил Данила.
Вопрос остался без ответа. Зенон смерил нас презрительным взглядом.
– Сейчас орлы, поедите со мною, а потом на свои съемки, но если кому когда хоть пол слова скажете, что выдели меня, таким… я вас достану из-под земли и рога вам поотшибаю, понятно?
– Понятно! Мы тебя вообще не видели! – сразу согласился мой дружок, и провел рукой по волосам.
Глава 10. Из князи в грязи
А дальше Зенон приказывал, а мы исполняли.
– Приведите коней, и не вздумайте удрать! Езжайте впереди и не оглядывайтесь.
Когда мы привели отдохнувших лошадей, неблагодарный подсадил на одного из них меня с Данилой, а на второго вскочил сам с проворностью кошки. Данилин княжеский наряд неплохо на нем смотрелся. В руках он держал булаву, привязанную за кожаный ремешок к седлу. Как же мы про нее забыли. Дать такое первобытное оружие в руки чёкнутому. Он же ею может…
– Ну вы и снарядились, как будто не в кино, а в всамделишный бой, – сказал Зенон оценивая по весу попавшее ему в руки оружие. На руке, как щит он держал древнюю икону. – То, что надо! Эх, погуляю!.. – он взмахнул булавой. – Сарынь на кичку! Ура…г…х!
Кони вздрогнули от его окрика. Дальше мы ехали молча. Сзади слышна была поступь второго коня. Дорога начала зарастать молодой порослью, видно было, что по ней давно никто не ездил. И вдруг впереди себя мы увидели четкий автомобильный след, сползающий в овраг. До городка было еще несколько километров.
– Свежий, – сказал Данила. – Трава еще не вся успела подняться.
Посмотрев вниз, мы увидели джип, ставший на попа.
– Режиссерский, – заявил Данила, – я его узнал, номер 005-БИС. Его сегодня ночью угнали. Что он тут делает?
Вопрос повис в воздухе. Когда мы оглянулись назад Зенон-Наполеон, говорящий немой, как в воздухе растворился вместе с конем, как будто его сроду не было.
– Валим отсюда, пока не поздно, – счастливо озираясь, загудел мне в ухо Данила.
Мы пришпорили коня.
Я надеялся, что как только мы появимся на съемочной площадке, все наши проблемы автоматически пропадут. Не тут-то было.
Нас с Данилой с большим почетом встречали. Вся кампания мальчишек обутых нами в лапти, а это человек пятьдесят, играла на поляне в бабки. Не передать словами, как они обрадовались, когда нас увидели, особенно Данилу. С превеликим удовольствием несколько человек под уздцы подвели коня к группе самых уважаемых хулиганов нашего городка. Здесь были: Колька, Череп, Неворуй и Хмырь. У каждого из них была своя гопкомпания, каждый из них был лидером на своей улице или в своей части городка, вечно они выясняли отношения между собой и никогда не водили дружбы. И вдруг такое единение.
Оказывается объединительным началом, может быть не только красивая и справедливая идея, но и ненависть, и чувство мести. Когда, как потом рассказывала Настя, толпа лаптежников заполонила холл гостиницы, и никого из них не приняли в массовку, вспыхнул стихийный бунт. Едкие насмешки окружающих ранят больнее всего.
– Кто вас кинул? – спросил охранник у входа.
– Сейчас лапти в моду вошли! – огрызнулся за всех Неворуй и повел как Стенька Разин гудящую толпу на тот конец озера, где мы с Данилой и Настей, благополучно сошли с автобуса. Только то и спасло нас с утра от скорой расправы, что княжеская дружина и сопровождающие ордынского посла были милиционерами, и территория съемки была отгорожена белой лентой.
На этой стороне мы с Данилой были неприкасаемые. Но после того, как съемки были отложены до вечера, дисциплина на этом пустынном берегу упала. Вся ватага мальчишек перебралась поближе к лесу для почетной встречи радетелей их киношного счастья.
– Поговорим! – первым предложил Череп стаскивая нас с коня.
Как бы нам сейчас помогла атаманская булава. Но она, как жезл власти, осталась у императора Зенона-Наполеона Я кинул тоскливый взгляд в ту сторону, где должна была находиться киносъемочная группа. Рано мы появились. Там только начиналось шевеление.
– О чем? – невозмутимо спросил Данила.
По-хорошему говоря, какие претензии они могли нам предъявить? Ну продали мы им лапти, ну надули, впервой им что ли? Ребята сами может быть и проглотили бы эту горькую пилюлю, однако, черт же дернул нас предложить тот же самый товар и их сестренкам и подружкам.
Вполне возможно, что кто-нибудь из присутствующих здесь питал и большие чувства к своим дамам сердца, чем обычная дружба. А дамы, целый день, наверно на все лады склоняли наши имена. Дамы видимо и послали их сюда на разборку. Они ведь глупые, покупая у нас лапти, думали, что играют в беспроигрышную лотерею, покупают обязательный талон– пропуск для участия в массовке.
Счас! А тут вдруг такой облом. Поэтому, хотя бы для виду, но кавалерам придется принять меры. А может быть и не для виду? Злее всех был настроен Череп. Он так и исходил… мускусом.
– Деньги сам вернешь, или помочь тебе? – скрипя зубами, без всяких предисловий спросил он Данилу.
– А сколько возвращать?
Череп оглянулся назад. За его спиной стояла его кампания, из всех присутствующих здесь она была самая многочисленная, и поэтому считала себя больше всех обманутой.
– Сколько?… Сейчас посчитаем. Поднимите…, мои…, руки, кто, сколько купил у этого хмыря.
Стоящий почти рядом с ним главарь другой кампании – Хмырь, обиделся.
– Ну ты, полегче со словами.
Но Черепу было не до лексических тонкостей. Он продолжал считать. Видно еще кто-то, кто не относился к его группировке, поднял руки, потому что когда он повернулся к нам, то назвал несуразную цифру.
– Четыре тысячи… За сорок лаптей.
В воздухе, как перед грозой, зависло скопившееся за день напряжение. Все с нетерпением ждали ответа. По глазам собравшихся, я видел, что Хмырь и Колька не были так агрессивно настроены, как остальные, а были бы несказанно рады, если б Данила уел нахрапистого и наглого Черепа.
Череп допустил одну тактическую ошибку. Выступая сначала от имени всех обиженных и обманутых, он тут же предал их, и выставил претензии только от своей кампании. В возникшую трещину срочно нужно было вбивать осиновый кол. Данила тоже уловил нюансы в поведении наших противников и неожиданно как жеребец заржал, приглашая и остальных принять участие в унижении противника.
– Откуда ты столько насчитал? Ты что сороконожка? Посчитай сколько у тебя ног. У верблюда и то, только четыре, а у тебя сорок? Покажи, как ты в них бежал? Даже если ты на каждый палец оденешь по лаптю, и то получится только двадцать!
– Сорок! – не подумавши, брякнул Череп.
Раздался одобрительный хохот остальной части мальчишек. Ахинею нес, конечно, мой дружок, но любую несуразицу надо уметь красиво преподнести.
