и не заметила, когда день разделился на две половинка. В первой было все легко и весело, даже несмотря на простуду. Во второй над мириной головой сгустились тучи. Эта черта, разделяющая «хорошо» от «плохо», прошла буквально в эти секунды — пока они отдыхали на скамеечке под деревом. Мире показалось, что вздохнула она еще на «хорошо», а выдохнула уже на «плохо». Хоть солнце невыносимо пекло, но от мысли снять шапку и рискнуть показать Вике свою новую «прическу», Мира отказалась. Натянула головной убор поглубже и решила перетерпеть. Не стоило выделяться. Чувство, что за ней следят, было таким же стойко ощутимым, как жара и простуда, которая атаковала горло. Каждый глоток давался с болью, но Миру сейчас волновало не это.
Поддакивая и кивая Вике, она незаметно оглянулась. Сзади грохотал аттракцион «Башня», на которой они так и не решились сесть. Платформа поднимала привязанных к креслам любителей острых ощущений на невообразимую высоту, откуда потом с бешеной скоростью падала. Мире хватило одного вида зеленых лиц уже прокатившихся. Некоторые, зажимая рты, бежали к туалетам, другие не выдерживали и расставались с сосисками и колой прямо в кустах. Несмотря на это, у входа на «Башню» выстроилась солидная очередь. Нет, напряжение Миры вызвало совсем другое. Слева на скамейке расположилась семейная пара. Женщина качала коляску с кричащим младенцем, мужчина читал газету. У обоих был раздраженный вид. Мира моргнула и уставилась на сумку даму, на которой огромными буквами было написано «Затмение».
Вот что ее напрягло. Вся эта шумиха вокруг луны. Мира ненавидела луну ни в каком проявлении — ни в полном, ни в виде месяца. При затмении луны видно не будет, но так даже хуже. Когда ночью небо закрывали тучи, Мира нервничала сильнее. Ей казалось, что, если она не будет видеть врага, то есть, луну, в «лицо», та непременно задумает что-то плохое. Она не помнила, с какого момента своей жизни стала опасаться луну, считая ее врагом, но этот бред преследовал ее с детства, и возможно, ей требовалась помощь психолога. Однако Мира держала свои тайны при себе. Подумаешь, ненавидит луну! Кто-то терпеть не мог рыбу, другой не переваривал самолеты, в современном мире трудно жить без фобий. При затмении ночного светила видно не будет, значит, сна Мире в ту ночь не видать. Как и во все пасмурные времена она будет сидеть у окна, закутавшись в одеяло, и пристально следить за небом. Об этой ее причуде знал только Антон, но он молчал, соблюдая договоренность. Боялся, что Мира расскажет тетке о его подписке на порносайты.
Мира вдруг поняла, что Вика молчит уже минут пять, озадаченно ее разглядывая. Субукина через силу улыбнулась. Отделаться от неприятного чувства преследования так и не удалось. Проклятая простуда делала ее больной еще и на голову.
— Пошли в «Тоннель кошмаров»? — снова предложила Мира.
Она и сама не знала, почему так сильно туда захотела, но чувствовала, что прогулка по «Долине» будет неполной без этого тоннеля. Хотя правда заключалась в том, что Мира любыми способами старалась отогнать момент, когда тело проиграет простуде окончательно. Поражение было близким, но ужастики могли взбодрить и продержать ее до вечера, потому что кола уже не действовала. А еще она надеялась, что страшные декорации отвлекут от мрачных мыслей и навязчивых идей о преследовании. Кому она вообще нужна? Тех, кого можно было опасаться на самом деле — например, девчонок из одиннадцатого «А» во главе с Третьяковой, — в парке нигде не наблюдалось.
— Ты сама давай, — решительно отказалась Вика. — Я лучше на чайниках поплаваю. Время, что в тоннеле, что на озере, одинаковое — пятнадцать минут. Вот и встретимся здесь же через четверть часа. Посмотрим, кто будет выглядеть лучше.
Так и получилось, что Мира вошла в «Тоннель кошмаров» одна. У входа ее встретил приветливый парень, чем-то похожий на Егора, и ей сразу захотелось уйти.
— Как раз последнее место осталось, а потом мы закрываемся на обед, — бойко выдал он, и Мира поняла, что уйти уже не сможет. Тем более что виднеющаяся в проеме пещеры тележка-вагончик была не менее милой, чем чайники, плавающие на озере. Вся в завитушках, нарисованных цветочках и в лентах.
Мира заглянула в пещеру, но вагончика спереди, равно как и сзади не увидела — соседей отгораживала веселенькая ширма, прикрепленная к сиденью тележки. Она же служила козырьком.
— Это место для одного? — зачем-то уточнила Мира, и парень рассмеялся.
— Была бы у меня последняя смена, с удовольствием прокатился бы с вами, красавица, — улыбнулся он, а Мира смутилась. Красавицей ее еще не называли.
Усевшись, она пристегнулась и оглянулась на карусельщика, собираясь спросить, правда ли все так страшно, как обещано на плакате у входа, но вместо улыбчивого парня вдруг увидела Карину Третьякову, стоящую рядом с ее тележкой. Наверное, она меньше бы испугалась, если бы сверху высыпались настоящие пауки, или из темноты выпрыгнуло привидение.
Не сказав ни слова, Карина быстро забралась на сиденье рядом с Мирой, и в тот же миг поезд тронулся. Позади остались свет и надежда на хорошее завершение прогулки. Впереди был только страх, и связан он был отнюдь не с размалеванными куклами, которые с первой же секунды стали выскакивать из стен рядом с проезжающим поездом.
— Помогите! — все-таки крикнула Мира в надежде, что соседи сзади или спереди, отгороженные ширмой, возможно, ее услышат. Но в скрипе колес и общем гаме, который поднялся в аттракционе, как только поезд тронулся, даже голос сидящей рядом Карины едва различался.
— Успокойся, я без ножниц, — прокричала та ей на ухо и крепко схватила за руки, словно боясь, что Мира выпрыгнет на ходу из тележки. Может, упоминание ножниц и было юмором, но Субукина решила, что с нее хватит. Сиденье вагончика было узким, с комфортом в нем можно было разместиться одному — или двум, если тесно прижаться, как получилось с Кариной. Мира развернулась, собираясь вцепиться непрошеной соседке в волосы, но та, разгадав намерения, вытащила из сумки складной ножик. Даже сквозь грохот тележки и завывания кукол Мира услышала щелчок. Лезвие неприветливо блеснуло в проносившихся мимо огнях.
— Это для того, чтобы ты слушала меня внимательно, — прокричала она Мире. — Повторять не собираюсь. Ты слушаешь?
Глядя на лезвие, Мира чувствовала, как в ней закипает злость, но заставила себя кивнуть.
— Ты знаешь, что завтра затмение? — спросила Карина, не сводя с нее пристального взгляда.
«Может, она сектантка?» — промелькнула догадка у Миры. И вполне возможно, что им с матерью нужны жертвы. Натворить всякого на родине,
