плохо… — протянула она, задумчиво пожёвывая ярко алую верхнюю губу. — Возможно, именно она вам нужна?— Возможно. Пожалуй, именно с нее мы и начнем.— Но что же могло вызвать у нее такое состояние? — с любопытством спросила драконица.— Душа моя, ну, мало ли, что? Не нам с тобой лезть в это дело, — мягко осадил мэр свою супругу, и я благодарно кивнул ему.Все же мужчина всегда поймет мужчину. Даже если есть причины, о которых в присутствии дамы не скажешь вслух. Проговорив еще некоторое время, мы распрощались с четой Фирнеров.— Сразу едем к ней? — спросил меня Марк, как только мы сели в автомобиль.— Да. Незачем откладывать.— Хорошо, — Марк снова вбил адрес в навигатор, который нам предоставил мэр.Внутри меня все сжалось в жесткую пружину. Скоро я увижу ту, которая лишила меня покоя, и, возможно, поможет не свихнуться моему дракону окончательно.
Глава 5
Амалия ИрогстаунВ этот раз мне было трудно засыпать, но, провалившись густой, вязкий и мутный сон, не покидало ощущение нереальности. Разве могла я себе представить, что после того, что случилось со мной по вине Преобразователя, я снова угожу в цепкие пальцы злого рока. Определённо, нет. Я думала, что самая моя большая проблема — это принять свою сущность и научиться жить так, как живут другие драконицы. Но теперь меня не покидало отвратительное и гадливое чувство к себе. То, что начиналось на грани бешеной животной страсти, закончилось звериным соитием. Ведь я точно помню, что сама набросилась на незнакомца, стоило мне лишь вдохнуть терпкий аромат его одеколона. И это несмотря на то, что я едва ли унесла ноги от Роланда, который не преминул воспользоваться моим неадекватным состоянием. Это на меня совершенно непохоже. Возможно, этому есть простое объяснение — драконьи инстинкты, которые когда-нибудь могут возобладать надо мной. Основные из них — это инстинкт размножения и инстинкт поиска партнёра.Если раньше я смеялась над принятым правилом в обществе драконов, который обязывал искать спутника жизни, то теперь на собственной шкуре испытала это жгучее и непреодолимое желание спариваться. Даже слово «секс», которое более приемлемо для меня, совершенно не подходило под то, что случилось между мной и тем незнакомцем.Я повернулась на другой бок, а в незашторенное окно проник луч солнца. Багряно-алый закат бросал красные отблики в мою комнату. Я встала с кровати и свесила ноги, утопая в высоком ворсе мягкого ковра. Я думала, что не засну, но на самом деле провалилась в сон моментально. Но проснулась я по-прежнему уставшей и в эмоционально выжатом состоянии. Мои чуткие уши уловили беседу на повышенных тонах. Безусловно, это в очередной раз негодовала моя любимая мамочка. Я никак не могла взять в толк, что происходит. Почему всегда спокойная и адекватная женщина может быть настолько злой и непреклонной.Я пошла в ванную комнату, сняла с себя шелковую ночнушку и встала перед большим зеркалом, рассматривая ссадины и синяки на своем теле. Потом тяжело вздохнув, я зашла в душевую кабину и, включив тёплую воду, поставила руки на обжигающе холодный кафель. Склонив голову под струями воды, я попыталась расслабиться, представив себя камнем, вокруг которого течёт бесконечная река времени, смывающая все невзгоды и печали. Думать о том, что мне принесёт предыдущая встреча, никакого желания не было. Я искренне надеялась, что мне не придётся никому больше об этом рассказывать и уж тем более собственной матери. Одним секретом больше, одним меньше — это уже не играет никакой роли. То, что случилось на вечере у мэра, должно остаться тайной в той комнате. Надеюсь, что та сволочь, которая никак не могла остановиться, тоже не помнит меня, как и я его. Вот, что значит, когда в тебе становится больше от животного, чем от человека. Я неторопливо приняла душ, затем выжала свои длинные волосы, встала на тёплый коврик просторной ванной комнаты и медленно, не торопясь просушила волосы феном, накинув тонкий шелковый халат на плечи. В спальне я снова услышала спор дорогих мне людей и нелюдей, но подробностей не расслышала.А потом я увидела из своего окна огромный чёрный внедорожник с тонированными стёклами, который подъехал к главным воротам особняка Константина. По моему позвоночнику прошла холодная капля пота, но я сцепила зубы и приказала себе не нагнетать. В конце концов, вряд ли меня кто-нибудь ищет, тем более, что прошли всего сутки после той злополучной ночи. Ведь не могла же я проспать дольше? Поэтому следует расслабиться. А то, получается, я слишком большого мнения о своей скромной персоне. Наверняка, это кто-то из гостей пожаловал к Константину. Поэтому нужно одеться более-менее прилично. В своей комнате отсиживаться я больше не могла, так как желудок уже просил что-нибудь поесть. А по собственным ощущениям я чувствовала, что моя драконица уже согласна даже на какой-то скромный бутерброд, лишь бы поскорее насытить свою сущность. «Что ещё взять с такой нерадивой хозяйки, как я?» — мысленно улыбнулась я. Интересно, другие драконицы тоже разговаривают сами с собой? Или же они воспринимают себя, как единое целое? И тут сама себе ответила: «Разумеется, как единое целое, ведь они не отделяют себя от своего зверя». А вот я, будучи рождённой человеком, постоянно разделяю нас, а также с успехом разграничиваю наши желания. Я чувствовала наше ликование, когда мы летали, и ее непреодолимое желание поохотиться. Только не поддаюсь желаниям своей ипостаси и постоянно напоминаю себе, что я — человек и не ем сырое мясо. Не знаю, правильно ли то, что происходит внутри меня, но и говорить об этом тоже никому не собираюсь, особенно доктору Валентайну. Его фанатичный блеск в глазах и желание исследовать меня пугают.Я открыла створки просторного шкафа и не стала заморачиваться. Сбросив халат, я надела белую хлопковую футболку с глубоким вырезом, укороченные по щиколотку синие джинсы. Волосы завязала в небрежный пучок. Осмотрев свою шею в зеркало, я скривилась. На ключицах были видны красные следы от страсти незнакомца, да и вырез, как оказалось, был слишком глубоким, открывая синюшные засосы на груди. Я сняла майку и бросила её на кровать. Затем покопалась на полке и, отыскав серебристо-серую с люрексовой ниткой водолазку с длинным рукавом, надела её. Теперь все стратегически важные места были закрыты. Осталось только замаскировать собственные синяки под глазами и опухшие тяжелые веки, но
