что для Ардена их близость — это просто ошибка.
Лана отошла чуть поодаль, укрывшись за большим скалистым выступом, и переоделась в высохшие вещи. Аккуратно упакованное платье убрала в рюкзак, подкинула в костер несколько толстых веток, которые должны гореть подольше, и устроилась рядом. Куртка Ардена так и осталась лежать на земле.
Проснулась она на рассвете, разбуженная пением птиц. Арден еще спал, закутавшись с головой в спальный мешок. А сама она была бережно укрыта его курткой. Прерывисто вздохнув, девушка уткнулась носом в теплую, пахнущую дымом кожу и почувствовала, что вот-вот расплачется. Какая-то струна, нервно натянутая со вчерашнего вечера в ее душе, ослабла.
12. В храме Первоматери
Несмотря на погожее утро, ближе к полудню небо затянуло тучами, заморосил мелкий дождик, и к городу Арден и Лана подошли уже изрядно вымокшие. Но оба были даже в чем-то рады этому дождю, позволявшему не разговаривать. Хоть неприятная, режущая холодность вчерашнего вечера и растаяла, неловкость и обиды никуда не делись. Оба предпочитали отмалчиваться, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами, обсуждая погоду или лучшие места для ночлега в Шафтене.
Иргуин во многом был страной портовых городов. Широкие полноводные реки уходили вглубь континента, а на их берегах вырастали селения. Какие-то так и оставались небольшими поселками, служившими лишь остановочным пунктом для шедших мимо кораблей, другие богатели и росли. Шафтен был из последних. Расположенный в самом сердце Иргуина, он стал центром торговых путей, как водных, так и сухопутных. Собачий кряж, закрывающий город от иссушающих ветров, позволил развиваться сельскому хозяйству. Мало какой город может похвастаться таким богатством.
Но как известно на всякое богатство найдутся желающие им поживиться. Вот уже несколько столетий семья Колти держала город под жестким контролем. Везде у них были свои люди, со всеми они находили возможность решить вопросы к своей выгоде, а несогласных запугивали или устраняли. Лучший особняк, равно как лучшие корабли и пашни принадлежали этой семье, и даже примар города, прежде чем принять решение, советовался с кем-то из Колти.
Впрочем, нельзя не признать: Шафтен процветал. Частично расположенный на берегу, он простирался и далеко в озеро. Причалы и склады со временем сдвинулись, освобождая место для домов на сваях и плотах, город разделился на земную и водную части, захватив и небольшие островки. Городская стена, некогда защищавшая город, теперь прикрывала его только с суши, оставив проход с озера свободным. Особенно если вы не боялись промокнуть. Но стражники на южных воротах все равно встречали путников так, будто ворота в городской стене по-прежнему оставались единственным способом проникнуть в город.
— Откуда? Куда? Зачем? — вяло поинтересовался один из них, пока второй демонстративно накинул засов на створки ворот.
— Паломники в храм Первоматери, — ответила Лана.
— Видал я таких паломников, — недоверчиво хмыкнул стражник, — в такой-то броне.
Опытным взглядом он осматривал путников, пытаясь определить не столько, опасны ли они, сколько можно ли содрать с них пару монет. Избалованные постоянным потоком торговцев, стражники Шафтена ожидали, что путники предпочтут откупиться, чем вступать в дискуссию. Но у Ланы денег не было, а Арден слишком устал. Слишком нервным выдался прошлый вечер.
— Отвали, — резко бросил он стражнику, поднимая руку и раскрывая ладонь. Клок тьмы сорвался с пальцев и, обернувшись птицей, растаял в воздухе. Знак Сынов ночи.
— Проходите, проходите, господин, — прошептал стражник и поспешил открыть засов. Редко когда представители гильдии наемников афишируют свое присутствие. Тем более что знак Наиты был доступен лишь верхушке, и теперь к вечеру весь город будет в курсе, что здесь гостит кто-то из руководства гильдии.
Взяв Лану за руку, Арден миновал ворота. Он злился на себя за этот срыв. Что вообще, Трикс побери, с ним творится? Нет, нужно прекращать все эти вздохи под светом Ильки, иначе оглянуться не успеешь, как поймаешь арбалетный болт в лоб или заклятие в спину.
— Храм Первоматери был построен одним из первых, когда город еще не успел забраться в озеро, — сказала Лана, которая еще в Гелионе изучила карту и запомнила дорогу к храму. — Нам нужно идти на северо-восток, почти до самой стены.
— Далековато, — хмыкнул Арден. Он хотел побыстрее разобраться с этой историей, но мысль о том, чтобы провести вечер в уютной таверне, вкусно поесть и отдохнуть, а уж с утра продолжить поиски, показалась такой привлекательной.
— Я за то, чтобы сразу идти в храм, — ответила Лана. — Не стоит затягивать.
— Что ж, закончим с этим скорее, — кивнул Страуд, прибавляя шагу. Если ей так хочется побыстрее с ним распрощаться, он не станет навязываться.
Храм оказался не очень большим и скорее уютным, чем величественным. Вокруг шумело белое облако цветущего яблоневого сада, между деревьев раскинулся фиолетово-желтый ковер весенних первоцветов. Лучи солнца прорывались через молодую зелень, отражались от капель недавнего дождя и слепили глаза. Невозможно было удержаться от улыбки в этом нежном, душистом великолепии. Пусть пора Первоматери наступает в самом начале года, когда заканчивается белое межсезонье Трикса с его заморозками и ветрами, но именно ее дыхание пробуждает природу от зимнего сна, именно ее сила создает жизнь во всем, что только есть в мире, от крохотной былинки до огромного водяного змея, что обитает у северных берегов.
— Хорошо как, — прошептала Лана, запрокидывая голову и глядя на небо в резном узоре зелено-белых крон. На ее лице тепло пестрели пятна солнечного света, а маленькие бело-розовые цветы падали сверху. Она раскинула руки и кружилась, будто еще один, подхваченный теплым ветром лепесток. Арден смотрел на нее, и не было в этот миг вокруг больше никого и ничего.
— Я могу вам помочь? — голос слышался словно бы из ниоткуда. Но, присмотревшись, Арден увидел невысокую пожилую женщину в одеждах жрицы, которая стояла неподалеку за стволом яблони.
— Благословите, матушка, — попросила Лана, склонив голову перед жрицей. — Странные дела привели нас в ваш храм, но надеемся на помощь и совет.
— Благословенна жизнь, — ответила женщина, положив коричневую, в линиях морщин, ладонь на голову девушки, — Первоматерь всегда старается понять своих детей, а мы стараемся помочь каждому. Если это нам по силам. И ты заходи, — сказала она после небольшой паузы Ардену.
Внутри храм был отделан резным деревом и натуральным камнем, везде горшки с цветами, небольшими растениями и просто травами. Тут не делали различий между простеньким сорняком, что заселяет луга Иргуина, и заморским цветком, радующим глаз лишь жителей Златодвора. Всякая былинка, равно как и всякий человек, найдут приют у ног Первоматери. У алтаря стояло несколько женщин и девушек, видимо, горожанок, пришедших с просьбой к
