сознании. Когда проводил с ним разъяснительную беседу, обещал, что следующее заявление в ментовку от Яны не потеряется, даже если на город гребаный метеорит упадет и тогда летние каникулы у говнюка очень сильно скорректируются. Так сильно, что он заплачет.
Судя по всему, наше знакомство с ним еще не окончено. Нет. Оно, сука, только начинается!
Датчик показывает двадцать восемь градусов за бортом. Ношусь по узким улицам, и все мимо. Рафа продолжает подпирать забор, когда возвращаюсь и торможу рядом, оставляя на расплавленном асфальте след своих шин.
Насквозь мокрые шорты в тандеме с кожаным креслом подо мной — букет отстойных ощущений, но у меня все тактильное напрочь отбило. Мозги соображают как шальные, и пульс по венам лупит.
Сжимая руль, думаю.
Рафа снова в окно суется.
— Она у тебя Копперфильд? — спрашивает с раздражением.
Даже его юмор сейчас меня не вставляет. Я даю это понять взглядом, когда поворачиваю голову. Прошу его закрыть пасть и не произносить ни хрена из того, что не относится к делу.
— Давай тоже тачку выгоню.
На пороге дома появляется Влада. Приставив ко лбу ладонь, смотрит на нас. Она для меня сейчас абстракция. Как и все вокруг. Напрочь откатилось!
Перевожу глаза на Рафу и велю:
— Найди мне ее номер.
— Где? — вздыхает.
— Где, блядь, хочешь, — проговариваю. — На ресепшн качалки позвони.
— И кто мне там ее номер даст?
— Я не знаю, — цежу. — Но если не найдешь, дам тебе я. В табло.
Злится, отваливая от машины.
Оба понимаем: этот день не закончится ни для меня, ни для него, пока мы не найдем нашу пропажу. На его даче много всякого-разного эпичного случалось, но ничего с угрозой для здоровья и психики, потому что круг нашего общения по большей части адекватный, теперь же неадекватным я чувствую себя.
Снова жму на газ и следующие полчаса верчусь по поселку, пару раз заплутав. Клиренс моей «Ауди» позволяет ничтожное количество маневров в этой заднице мира; чтобы не сесть на брюхо, от некоторых направлений отказываюсь.
И начинаю закипать.
По-настоящему. Потому что моя чахлая интуиция все настойчивее талдычит: мои потуги бесполезны. Если бы был шанс найти Яну здесь вот так, с разбега и с расчетом на удачу, я бы уже нашел.
Запоздалым эффектом меня припечатывает злость на нее саму. За этот тупой поступок, который в моей башке никак не укладывается!
Гребаный детский сад. Гребаный.
Дернув ремень, пристегиваюсь и направляюсь к выезду на шоссе, потому что бак почти пустой. Заправка в паре километров, планировал заехать туда на обратном пути. Отсутствие под рукой телефона неимоверно бесит, как и волнение, которым пропитан весь.
Я волнуюсь, и у меня мозги клинит.
Пищание датчика бензина раздражает. Разгоняюсь до ста пятидесяти, чтобы поскорее закрыть проблему и назад вернуться. Заехав на заправку, торможу у свободной колонки и быстро выбираюсь из салона.
То, что я босой, вспоминаю мгновенно.
Пятки жжет, пока трусцой бегу в мини-маркет. Внутри женщина-кассир рассматривает меня и фыркает:
— Ты, часом, не стриптизер?
— Нет, — отвечаю. — Боком повернуться? Или так пробьете?
Вместе с напарницей хихикают.
— Шестая колонка? — спрашивает. — Сколько?
— До полного….
Рябь перед глазами не мешает по сторонам видеть, поэтому боковым зрением цепляю сидящую за столиком кафе фигуру. Реагируя на мой голос, она резко вскидывает голову, которую прятала между согнутых рук, а у меня одновременно отказывают все тормоза.
Глава 24
Мазнув по терминалу картой, разворачиваюсь на сто восемьдесят.
Я чувствую себя товарняком — такой силы внутренний пинок толкает вперед к этому столику.
Яна смотрит на меня, не моргая и отмечая замершими покруглевшими глазами каждый мой шаг.
Во взгляде у нее просто штормовое предупреждение на фиг и еще явное желание от меня шарахнуться, но вместо этого после пятисекундного ступора она медленно задирает подбородок.
На моей сетчатке — лицо в обрамлении растрепанной стрижки, с которой эта девушка выглядит стопроцентно несовершеннолетней. Неадекватно, да, но меня и это вставило. Завело с первого взгляда.
Она встает, когда подхожу к столу вплотную и, чтобы случайно ее не сломать, велю себе держать подальше руки.
— Как прогулялась? — спрашиваю.
Кончиком языка обводит губы. Смотрит волком.
По ощущениям внутри у нее хренов резонатор — так ее штормит, потому что я давлю. Да, давлю. Слишком. Но ничего не могу поделать. Несмотря на то что с плеча мне по кумполу врезало облегчение, меня даже близко не отпустило.
— Супер… — отвечает на мой вопрос.
Выслушав, стискиваю зубы и говорю:
— Запомни, если ты приехала на тусовку со мной, со мной с нее и уедешь. Куда бы тебе ни было нужно. Это правило. Если я привез тебя на тусовку, я за тебя несу ответственность, пока не верну туда, откуда забрал. Ясно?!
Ее резонатор работает на полную. Крылья носа шевелятся, щеки краснеют.
Я знаю, что должен назад сдать, но, блядь, нет. Это не каприз. Это — моя логика, и у нее есть свои долбаные основания. И если я не донес этого раньше, то исключительно потому, что не успел. Моя вина. Но я не думал. С ней — почти ни минуты, твою мать.
— Ясно? — повторяю.
В ее глазах происходит вспышка. Секунда, потом со злостью говорит:
— Я сама несу за себя ответственность.
— Несешь ответственность? — спрашиваю раздраженно. — Если бы ты отвечала за свои поступки, подумала бы лучше, прежде чем связываться с Чупой. Если не готова к последствиям, не прыгай выше головы. Запиши себе этот совет, не придется снова шишки набивать.
Она выглядит так, будто мои слова — пощечина, но я считаю, что прав, и я действительно прав. А еще зол. Сильно.
Ее подбородок вздрагивает. Набрав в грудь воздуха, выбрасывает мне в лицо:
— Я обязательно запомню. Но когда в следующий раз мне придется выбирать — бороться или нет, я выберу первое, потому что нас делает сильнее то, что не убивает! А ты… оставь свое правило при себе. Я с тебя снимаю ответственность. Ты свободен!
— Ответственность с себя я всегда снимаю сам. Это тоже правило, — сообщаю.
— Мне начхать на твои правила! — выкрикивает. — Я не хотела с тобой ехать. И видеть тебя тоже. Я знаю тысячу вариантов, как провести время лучше, чем в твоей компании! Если бы только могла найти другой способ свою проблему решить, никогда бы с тобой не заговорила. Я мечтаю, чтобы ты меня в покое оставил. Мечтаю, понимаешь?!
Пощечина, адресованная мне, в ушах создает звон.
Это сильно.
Это даже не пощечина. Это наотмашь в
