в судебных заседаниях не участвовал, а такого рода ходатайства по закону должны рассматриваться в присутствии их заявителя), не реагировал на слова секретаря судебного заседания: «Прошу всех встать, суд идет». Председательствующий суда просит встать подсудимого Старожилова А. В. Подсудимый Старожилов не реагирует. Продолжает сидеть. Потом подсудимый с места заявил: «Господин Куйбышев, если бы я видел перед собой судью, я бы встал. Я же вижу перед собой подонка, мерзавца и преступника».
В очередном письме я спросил Александра:
– Круто ты взнуздал, но зачем так? До приговора ведь всего несколько месяцев. Ведь такое поведение чревато серьезными последствиями. «Балахонщик» за оскорбление на тебе отыграется сполна. Локти потом придется кусать! Так и получилось в итоге…
Александр Старожилов мне ответил:
– Нервы просто не выдержали. Когда тебе методично, нагло и бездоказательно, тупо вменяют тяжкие преступления: убийства, грабежи, насилие, к которым ты не имеешь ни малейшего отношения, как бы поступил кто-то другой?
Тогда я попросил Александра написать об этом подробнее. Саша прислал мне с условием возврата целую кипу своих материалов, в которых он просил суд рассмотреть его доводы по каждому эпизоду. Материал огромный. Я читал, и у меня начинала кружиться голова. Как юрист я понимал, что суд должен был разрешить в процессе во время судебного следствия, прений сторон все противоречия, доводы всех участников. Ведь судебный процесс состязателен, а устранение всех противоречий – прямая обязанность суда! Создавалось впечатление, что все ранее нераскрытые преступления должны были найти виновных в этом храме правосудия. И исход был заранее запрограммирован, предрешен. Злодеи назначены, оставалась сущая формальность – осудить, выбрав меру наказания.
– Саша, значит, ты не совершал убийств, которые тебе якобы заказывал Сергей Алексеев в составе пресловутой первой банды?
– Нет, не совершал, ни одного!
– Грабежи в составе второй банды в качестве ее лидера?
– Нет.
– Приведи хотя бы один пример неразрешенных судом противоречий, которые имеются в материалах уголовного дела.
– Пожалуйста. Например, в убийстве адвоката Мендельсона я не мог принимать участие. Меня там не было. По биллингу сотового оператора я находился на значительном расстоянии от места происшествия, разговаривал по телефону. Убийство произошло в районе Центрального рынка, я в это время был в Свердловском районе, потом направился на Байкал в Ангарские хутора. Свидетель, с которым переговаривались по мобиле, эти данные подтвердил. Мы вместе с ним регулярно ездили туда на отдых. Подтверждено это и техническими средствами наблюдения за перемещением объекта. Разве можно находиться в двух разных местах одновременно? И орудие убийства – нож с деревянной ручкой было сфальсифицированным доказательством. О чем свидетельствуют раны на теле жертвы. Они не соответствовали ширине лезвия этого ножа. Его происхождение, вообще, неизвестно… И схожая ситуация по всем пятнадцати убийствам.
Я пытался бороться из всех своих сил, заявляя различные жалобы, указывая перечень противоречий, где это зафиксировано, том и лист дела, но суд был слепоглухонемым. Как к нему я должен был относиться? Вот и вскипел. Не выдержали нервы. Немудрено, что в мое отсутствие (а я был почти год в тюремной камере, будучи изгнанном ранее из суда) и не имел реальной возможности защищать себя надлежащим образом. Вот мне и «нарисовали» все нераскрытые ранее преступления. А в результате реальные убийцы продолжают ходить на воле, а я вот уже более четырнадцати лет сижу в колонии на пожизненном заключении.
– Саша, ты говоришь аргументированно, речь твоя и терминология напоминают мне сухие и четкие высказывания профессионального адвоката-защитника. В ней нет ненависти и звериной злобы. Откуда это у тебя?
– Не знаю. Я не юрист. В молодости окончил техникум. Любил читать книги. А за полтора десятка лет в неволе все может перетереться, перекипеть. При всей безнадёге надежды не теряю. Мне нужна помощь и поддержка, но получить их очень сложно. В основном только храмы и монастыри откликаются на мои письма. Если можете, Сергей Алексеевич, подскажите, как мне быть? Как преодолеть этот правовой беспредел?
– Да, есть над чем задуматься. Будем, Саша, разговаривать по переписке. Если ты действительно не виноват, что-нибудь может получиться, – сказал я бедолаге, пожизненному заключенному.
По теме нашего разговора приведу статью. Я сам ничего не выдумывал: ФСБ, прокуроры, кураторы – от кого «независимы» российские судьи.
Служители Фемиды – удобные и послушные
28.08.2019 / 16:23 [Электронный ресурс]
Над российскими судьями, официально считающимися независимыми, стоят не только их непосредственные начальники по должности. На вынесение решений зачастую влияют силовики, разного рода кураторы, телефонное право и связи. Большую часть представителей судейского корпуса такое положение дел вполне устраивает. Попытки же некоторых судей действовать самостоятельно быстро пресекаются – в отношении слишком строптивых даже перестает действовать судейская неприкосновенность.
Непубличная Фемида
Как выяснило интернет-издание «Проект» после того, как в начале 90-х годов всенародная выборность судей была заменена на выборность посредством судейской коллегией, фигура служителя Фемиды перестала быть публичной. Оторванных от контроля со стороны общества, судей стали контролировать другие «действующие лица».
«Проект» выделяет три стороны такого контроля – руководство суда, вышестоящие кураторы и силовики. Согласно закону о статусе судей, председатели судов и их замы отвечают за работу подчиненных им судей. Это заключается в подборе кадров, распределении нагрузки, поощрениях и наказаниях и т. д. По мнению бывшего сочинского судьи Дмитрия Новикова, такая ситуация порождает своеобразное крепостничество в отношениях судьи и его руководства. В то же время более 90% экспертов считают серьезной проблемой зависимость судей от председателей. Однако проблемы в этом не видят сами судьи, лишь 17% которых считают нормой прямое вмешательство судебного начальства в принятие решений.
В качестве дополнительных, но не предусмотренным никаким законом контролеров выступают кураторы. Ими являются работники вышестоящих судов. Они также неформально влияют на судебные решения, утверждается в докладе Института проблем правоприменения (ИПП) «Диагностика работы судебной системы в сфере уголовного судопроизводства и предложения по ее реформированию». Интересно, что мнение куратора считают для себя самым важным 86% судей. При этом мнение других коллег или начальства – 83% и 78% соответственно.
Немало возможностей повлиять на судебные решения есть у полиции, следствия и прокуратуры. Силовики запросто могут войти в кабинет судьи и неформально общаться с ним, обсудить перспективы дела. «Централизованно судей курирует Управление „М“ ФСБ, писали СМИ, жаловался экс-замглавы ГСУ СК РФ по Москве Денис Никандров и подтвердили „Проекту“ несколько московских адвокатов», – отмечает интернет-издание, также приводя утверждения о влиянии спецслужб на назначения судей.
Телефонный приговор
О том, как действует «телефонное право» в судах, хорошо показал пранкер Сергей Давыдов, который в течение нескольких лет обзванивал пермских судей, представляясь высокопоставленным лицом и раздавая указания по конкретным делам. Из 18 судей, с которыми говорил шутник, восемь выполнили его указания.
Правда, впоследствии Давыдова ждала жестокая расправа – ФСБ предъявила ему клевету, воспрепятствование правосудию и вымогательство. Пранкер сначала лишился свободы на четыре года, а в прошлом году был снова осужден уже на восемь лет за якобы перелом носа
