class="p1">Он провёл ладонью по лицу. Мне его даже немного жаль. Измученный, хмурый, сейчас выглядевший даже старше своего приближающегося тридцатника.
— Ты не можешь без вывертов, да, Маш?
— Я чётко ответила на твои вопросы, предохраняюсь ли я и не беременная ли я. Не мучайся. Живи спокойно. Вычеркни, забудь, не вспоминай. Семь лет ведь всё было нормально? Нигде не жало?
— А тебе? Это ты убежала без объяснений. Значит, что-то тебя не устраивало, чем-то я то ли обидел, то ли не так хорош оказался, как оказалось. Я, знаешь ли, не из тех, кто навязывается. Я принял твой выбор.
— Вот прими его и сейчас.
— Ты этого хочешь? — потемнели до черноты его глаза.
— Да, я так хочу, Андрей.
— Хорошо, — отлепился он от подоконника.
Сделал несколько шагов. Прошёл мимо. Переставлял ноги. Ещё немного — и исчезнет. Скроется за поворотом, а потом — за дверью.
Всё внутри умирало. В который раз. Но я стояла, стиснув зубы. Сжав руки в кулаки так, что ногти впивались в ладони. Пусть уходит. Чужой. Не мой Андрей. Туда, где он больше нужен. Туда, где он давал обещания. Мне он всё же ничего и не обещал, если хорошо разобраться.
В проёме дверей он обернулся. Резко. Стремительно. И сделал шаг назад.
— Ну, раз ты предохраняешься… — исказилось какой-то невыносимой болью и мукой его лицо, а затем он впился в мои губы поцелуем. — Исключительно для здоровья, — покрывал он рваными, злыми поцелуями мою шею. — Ведь лучше ты обо мне думать не станешь, а хуже — куда уже…
А потом легко подхватил на руки и понёс в комнату.
Я не сопротивлялась. У меня был шанс закрепить успех. Да и кто в здравом уме отказывается от удовольствия, которое мог доставлять только он и никто другой?
Я хотела его запомнить. Впечатать на нейронном уровне его образ. Глаза. Тепло кожи, сумасшедшую страстность. Губы и руки, что умели любить…
Сумасшедший водоворот. Бешеная энергетика, сбесившиеся качели, уносящие меня в такую высь, откуда можно и не вернуться.
Я кричала, получая разрядку раз за разом. Он знал, как свести меня с ума. Он высекал из меня искры. Он превращал меня в одну большую эрогенную зону. Он доводил меня до состояния, когда удовольствие уже мешается с болью, потому что так много — это уже перебор, но я не хотела, чтобы это прекращалось.
Я не хотела выпускать его из себя. И… что уж… думала где-то на осколках сознания о том, что если не тогда, то сейчас — точно. Самые благоприятные дни, когда я смогу стать настоящей похитительницей ценного сотниковского генофонда…
Мы так и уснули, сплетённые и не рассоединившиеся.
— Я люблю тебя, Маш. И мне никто, кроме тебя не нужен, — то ли приснилось, то ли нет… И поцелуй в висок горячими губами.
Очнулась я в постели уже одна. В воздухе витал его запах. Подушка примятая рядом. Я зачем-то погладила её рукою. Может, потому что больше не могла прикоснуться к мягким светлым прядям у лба и чуть жёстче — на затылке.
Я встала и прошлась по комнате. Выглянула в окно.
Начинался новый рассвет — хмурый, зимний, тяжёлый.
Я снова одна.
— А может, и нет… — пробормотала, прижимая ладони к животу.
Может, у меня всё же есть, для чего жить и двигаться дальше. В том мире, где нет Андрея Сотникова.
— А может, и есть, — снова произнесла вслух, вслушиваясь в хриплый, сорванный голос. А затем добавила: — Здравствуй, маленький Сотников.
Кто запретит женщине мечтать? Ведь иногда наши мечты становятся явью, а изредка — даже сказкой… А я, несмотря ни на что, до сих пор в них верю…
