Вера. Там была такая суета, и я вдруг почувствовала себя плохо. Вся эта обстановка. И просто вылетело из головы, а потом на улице я подумала, что Агнесса могла уже вернуться. И тогда все это будет ни к чему, даже лишнее.
– Но ведь она не вернулась? – интересно, что именно Вера Леонтьевна, для меня просто Вера, недоговаривает.
– Нет. Хорошо. Я расскажу. И вы мне поможете, – хозяйка поправила салфетку. – Агнесса действительно собиралась в Таганрог. Днем она уехала на пристань. Меня дома не было. От нас накануне ушла кухарка, безответственные люди! В общем, многое стало сложнее. Но когда я вернулась, понимаете, Леона… Тоже нет. Это муж Агнессы. Видимо, они поехали вместе. Они обсуждали это, был разговор накануне. И вот их нет. А Леону уже был звонок со службы. Точнее, ведь он, ох, Леон Николаевич занимает высокую должность – уполномоченный горсовета. На нем сейчас большая стройка. Он бывший боевой командир, а там ценные стройматериалы. Многие инженеры, сами понимаете, из бывших. Да и в целом, Леон так говорит, неспокойная обстановка. И я, сама не знаю почему, сказала, что у Леона Николаевича грипп, простудился. Лежит. Поверьте, я просто растерялась. Их нет. Ни записки, ничего!
– А раньше, если они уезжали вдвоем, допустим, по делу, они оставляли записки?
– Нет. В общем, нет. Но ведь их нет так долго.
– Вот на этом фото, – я кивнул на столик, – там Леон Нанберг?
– Да, он. Мы снялись втроем еще в Армавире. Знаете, ведь там Агнесса и познакомилась с Леоном, только, представьте, благодаря абсолютной чепухе! Нам не выдали дрова, под предлогом, что мой брат… По абсолютно глупой причине. И вот Леон Николаевич тогда нам очень помог.
Значит, Армавир из отрывочных воспоминаний пациента в последней палате прояснился. Оставались детали.
– Опишите мне, пожалуйста, Леона Николаевича Нанберга.
– Вот фото. А если на словах, то высокий. Вот вы не слишком низкого роста, но он будет выше вас. Бреется наголо, такой видный мужчина.
– Вера, вспомните, у него есть родимые пятна, шрамы?
Под ее прямыми, строго причесанными волосами неожиданно заалели уши.
– Ну что вы! Откуда же мне знать о шрамах Леона Николаевича. Родинка действительно есть, на затылке, за ухом. Я сейчас вот принесу еще фото.
Она вышла, и я осмотрелся. Нанбергу выделили квартиру во втором этаже дома у старообрядческой церкви. Каменный крепкий дом с палисадником и кованой оградой на самом краю улицы. Через арки дворов проход к реке. Она немного видна из окон, серое на желтом – к мутной воде пикируют чайки. Комнаты безупречно чистые, определенно чувствуется женская рука. Синяя ваза с астрами на лакированной высокой этажерке. Плюшевые накидки на креслах. На стенах пейзажи, литографии. Дверь в соседнюю комнату открыта, видна львиная лапа стола с наваленными бумагами, книгами. Просторно, светло, большие окна и высокие балконные двери. Вера двигалась в свете и воздухе, как рыба в аквариуме. Она принесла бархатный, с металлическими тусклыми уголками альбом. Заметив мой взгляд, прикрыла распахнутую дверь.
– Это комната ЛН, он называет ее «мой кабинет». Всегда против того, чтобы там убирали, трогали его бумаги. Хотя какой кабинет? Ведь бывшая гладильня. Повернуться негде. Стол еле вошел. Леон сердился на меня, думал совсем отдать, подарить. Есть у нас такие знакомые… Не могут удержаться, чужого не выпросить. А Леон буквально ничего для себя. Представьте! Вот, в эту квартиру подселил молодого служащего, шофера. Хотя комнаты выделены ему полностью. Когда Леон с Нессой поженились, у него не было хорошего постельного белья! Все – сплошная штопка. Ночевал на работе! У него на службе такой, знаете, диван неудобный, деревянный, ужасно. Мы все привезли с собой и даже посуду. Хорошо, что здесь можно все купить. Ростов, конечно, с Армавиром не сравнится, что вы! Ведь Армавир и городом стали называть только перед германской войной. А раньше было почти село, река. Хотя, конечно, имелась и почтово-телеграфная контора, и даже театр, и газета!
– Позвольте спросить, как вы оказались в Ростове? Это не праздное любопытство, вы же понимаете.
– Агнесса была женой моего брата. Там, в Армавире. Понимаете, когда Гера пропал, было как-то естественно нам друга друга поддерживать. И Гера ее очень любил. Гера – это мой брат, я старшая. Мы так его называли. На самом деле он, конечно, Герман. У нас очень старая фамилия, немецкая. Агнессочка тоже была Шарф. Когда была женой Германа. Но потом взяла фамилию Леона Николаевича.
– А как они познакомились?
– Ах, ну это вот та самая история с дровами. Нечем, ну совершенно нечем было топить. Даже шуфра не достать. И я рискнула пойти попросить. Леон… он решал все городские вопросы, и к нему всегда была очередь. И вот, он помог нам. Очень! И потом приезжал узнать, как здоровье Агнессы, она зимой долго болела. И он навещал ее несколько раз. И потом, понимаете… Да, Армавир небольшой город и все на виду, все говорят. Но абсолютно ничего, понимаете, не было.
– Несомненно, но вы все же расскажете?
– Никто не может осуждать Агнессу, и я первая этого не сделаю. Когда она встретила моего брата, то была очень молоденькой. И было, знаете, совсем другое время. Герман, мой брат и первый муж Агнессы, он был очень красив. Простите, нет, нет я сейчас, – вытерла глаза.
– Вера, это самые обычные вопросы, не волнуйтесь. Если вам тяжело вспоминать, отложим?
– Все в порядке. Они были тогда все такие красивые, эти мальчики. Гера прекрасно играл на рояле, прекрасно.
Задумавшись, Вера медленно переворачивала страницы альбома. Вылетел лист, исписанный мелким почерком. Она подхватила его и сунула в карман.
– Это просто стихи. Их писал друг моего брата, мне. Все-таки, знаете, они были особенными, эти молодые люди. Гере вот только исполнилось 23 года. Щеголи. Они ведь о смерти не думали, только о подвиге за веру, – она запнулась, – и отечество. Этот самый сослуживец моего брата так пел романсы, сердце сжималось. Они так красиво ухаживали! И так торопились жить. Гера хотел поскорее жениться на Агнессе. Ведь тогда бои все время. Вот он. Вот, Герман, его фотокарточка.
Молодой офицер, сильное сходство с Верой. Правильные, в общем даже красивые, но жесткие черты, твердая линия губ. Вера перебирала страницы широкими, немного мужскими ладонями. Вытащила из кармана листок со стихами, аккуратно убрала под обложку.
– А вот Агнесса. Мы в Армавире много снимались, была такая хорошая фотография Кунцева совсем рядом с нами.
– Скажите, Агнесса не красила волосы? Может, раньше была другая прическа?
– Да как же? Зачем? Она пепельная блондинка натуральная. С ее
