изо дня в день одни и те же действия, вдруг начал двигаться в обратную сторону. Теперь все пойдет по-другому. Опять по-другому.
Ян смотрел на белую стену и, словно на экране, видел, как недавно танцевала Кэт. Тонкая шея, очень тонкие запястья. И вся худенькая, но уже не тощая, как после месяца голодовки. Ее движения были в чем-то резки, в чем-то неуклюжи, но иногда… иногда она делала что-то такое… Наклонялась, по-особенному вытягивая спину. Или убирала плечом влажные пряди со щеки. И в этих движениях проскальзывало что-то затаенное, неизведанное – даже ей самой. Грациозность и, чем черт ни шутит, изысканность. И вот в какой-то момент он осознал, что не собирается больше делиться тем, что видел, с другими. Больше он не хотел, чтобы Кэт снимали на мобильные телефоны и тиражировали в инете – как планировал, загадывая желание.
Завопил чайник. Свисток с металлическим звоном упал на плиту. Ян поднял голову, не сразу осознав, где находится.
* * *
Катя вышла из душевой сияющая, довольная, все еще мурлыкая под нос ту самую мелодию.
– Меня настораживает такое поведение, – сказал Ян, проследовав за ней в спальню.
– Не беспокойся! Тебе ничего не угрожает. Даже наоборот. Я сбилась с пути и загадала два спонтанных желания, руководствуясь исключительно эмоциями. Но больше такого не будет, я снова становлюсь собой, – она отгородилась от Яна дверью шкафа. На дверь полетело полотенце. – Хочу ремонт в моей комнате, – раздалось из укрытия. – Хочу жить как Золушка, но не до, а после того как она вышла замуж за принца. Хочу удобную кровать, просторный шкаф с зеркалом, пушистый теплый ковер.
– На стену? – ехидно поинтересовался Ян.
– Нет, – не обращая внимания на подколку, ответила Катя. – На пол. А еще окно со стеклопакетом, – она закрыла шкаф и кивнула на потолок. – И красивую люстру, а не этот реквизит к советскому фильму. Это мое желание.
Эх, маленькая комната, не развернуться…
– А как насчет седьмого пункта нашего договора? У меня денег осталось немного, ремонт сейчас – это словно квартира на Манхэттене. Знаешь, сколько стоят одни работы?
– Ну, так сделай ремонт своими руками, – Катя вышла в коридор, застегивая новые босоножки. Глянула на себя в зеркало. Джинсы цвета индиго, алая маечка. Нежный румянец, игривая улыбка. – А теперь мне пора на курсы английского. До вечера!
* * *
Ян так и стоял у двери, хмуро рассматривая комнату Кэт. Потом подошел к дивану, попытался его подвинуть. Тяжелый. Покопался в шкафу в коридоре. Нашел лом и вернулся в спальню.
* * *
Катя тоже почувствовала: произошло что-то важное, когда он забрал ее с улицы. Сжалился? В это трудно поверить. Надоело? Уже ближе к правде. Но почему он разогнал зрителей, зачем завернул ее, такую грязную, в свое чистое полотенце? Знать бы еще, что этот порыв хорошо для нее закончится. Ян любил наказывать Катю за ошибки – и ее, и свои.
Мысли мешали сосредоточиться на теме занятия: «хобби». И Катя подумала, что у нее еще не было никакого хобби, а лишь неимоверно сильное желание стать самостоятельной, взрослой, независимой.
– What is your hobby, Kate? – спросила молодая преподавательница.
– My hobby is granting wishes[1], – ответила Катя, в который раз улыбаясь от того, что кто-то произносит ее имя почти так же, как Ян.
После курсов она не сразу поехала домой. Зашла в магазин электроники. Для дальнейшего продвижения по ухабистой дороге под названием «жизнь в большом городе» ей был необходим компьютер.
От количества техники в магазине голова шла кругом. Мониторы, подмигивая и зазывая картинками, стояли в три этажа по обе стены длинного помещения. Перед каждым – скромная табличка с нескромной ценой.
Хмурясь, Катя стала грызть ноготь. Потом спохватилась и спрятала руки в карманы.
На какой-нибудь простой компьютер денег у нее, наверное, хватит. Но тогда она снова останется на мели, а этого допустить нельзя. Она больше не будет краснеть перед незнакомыми людьми за урчание в животе, не будет облизывать губы при виде недоеденного банана в мусорке. Никогда.
Катя развернулась и вышла из магазина.
Домой она вернулась затемно. Шла пешком от самого центра, прикидывая в уме, сколько ей надо зарабатывать, сколько откладывать и как долго копить, чтобы приобрести компьютер. Это станет самой дорогой покупкой в ее жизни. Такой дорогой, что это стоило бы отметить. В тот день она могла бы купить вина и угостить Яна. Вот бы он удивился!
Катя словно наяву видела, как входит в дом, запускает руку в рюкзак и вытаскивает оттуда бутылку белого вина с золотистой этикеткой – такую, как Ян покупал в прошлый раз. Уголки его губ едва заметно вздрагивают. Бровь приподнимается. «Что за повод?..»
Улыбаясь самой себе, Катя машинально открыла дверь квартиры, щелкнула выключателем, снова и снова проигрывая в голове сцену. Вошла в свою комнату, включила свет – и застыла.
– Ян! – завопила Катя.
Ее комната осталась такой только по названию. Не было больше мебели: ни шкафа, ни дивана, ни стула. С оголенных стен местами свисали куски обоев.
Она слышала, как Ян остановился у нее за спиной.
– Что. Это, – не оборачиваясь, произнесла Катя.
– Ремонт, – прозвучал исчерпывающий ответ. Совершенно серьезным тоном. – А как, по-твоему, он делается?
– Где мои вещи? – выдохнув, спросила Катя.
– На кухне. И я постелил тебе там. На полу.
– Тогда спокойной ночи.
Так и не взглянув на Яна, Катя пошла на кухню. Не раздеваясь, легла на сложенное вдвое одеяло, накрытое простыней. Второй половиной простыни укрылась сама. Луна светило ярко, разделяя кухню пополам. Поблескивали ручки тумбочек – те, что оказались на светлой стороне. На стене мохнатым чудищем застыла тень куста, растущего под окном.
Каждая косточка чувствовала твердость пола.
Хотелось плакать.
Это было глупо: с улыбкой плясать в бикини перед мобильниками подростков и реветь из-за то, что ее, как нашкодившего ребенка, переложили спать на пол.
Я сильная и смелая. Я добьюсь всего, чего захочу.
Катя шмыгнула носом и закуталась в простыню поплотнее.
Итак, чтобы купить компьютер…
Глава 11. Личный процесс
– Не хочешь мне помочь?
Ян стоял в двери кухни, освещенный закатным светом. Щурился. Солнце золотило его ресницы, брови и волосы, заплетенные в короткую косичку. Ее кончик, словно кисточка, мазанул по шее, когда Ян повернул голову, чтобы ногтем соскрести с плеча белое пятнышко то ли засохшего клея, то ли побелки.
Катя сидела, поджав под себя ноги. Она пряталась в тени холодильника и теперь казалась себе зрителем в Амфитеатре.
