Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
На одной из таких зловонных улиц в жалкой глинобитной хибарке жил Наруз Ахмед. Время круто расправилось и с его обликом, и с его привычками. Ничто не напоминало в нем теперь ни сына знатного бухарского вельможи, ни преуспевающего инспектора потребсоюза… Старое поношенное платье, стоптанные чувяки, несколько медных грошей в кармане — вот все, чем располагал теперь Наруз Ахмед. И впереди — тоскливые нищие дни, бесконечные поиски хоть какого-нибудь заработка.
Ушла молодость… Восемнадцать лет искал он своей судьбы, особенной, ему лишь предназначенной. И не нашел. Чудесный клинок, который он с таким трудом добыл и ради обладания которым шел на смертный риск, не принес ему богатства. Клинок хранил свою тайну. Этой тайной владел старый лекарь-табиб Ахун, один из двух посвященных в секрет булатного клинка. А найти старика никак не удавалось.
Долго искал его Наруз Ахмед. Очень долго. В поисках его он три года шатался по базарам, караван-сараям и мечетям Афганистана. А когда наконец напал на верный след и полный ожиданий открыл дверь Ахуновой лачуги, оказалось, что старый шайтан еще на прошлой неделе ушел с караваном в Иран. Наруз не задумываясь последовал за ним. Но и в Иране Нарузу не посчастливилось. Старик будто ускользал от него. Казалось, вот-вот они должны встретиться, люди утверждали, что третьего дня Ахуна видели в чайхане, что только вчера почтенная тетушка Зейнаб-ханум купила у него мазь от чесотки, но старик снова исчезал, как сказочный джин. Следы его неизменно терялись, чтобы через некоторое время обнаружиться вновь и вновь исчезнуть. Он поистине был неуловим. В июне сорок первого года в Рафсинджане, на юге Ирана, Наруз Ахмед окончательно потерял след старика и, кажется, навсегда.
Терзаемый горьким отчаянием, обнищавший Наруз скитался по всему Ирану в погоне за дневным заработком. И куда его только не кидало, где он только не побывал! Вначале он работал грузчиком на текстильных фабриках в Исфагане и Бехшахре; потом был уличным торговцем наркотиками в Тавризе; зазывалой купеческих лавок на базарах Керманшаха и Кашана; комиссионером по продаже фальшивых рубинов…
В городе Ахвазе его научили бить в барабан, и он полгода состоял барабанщиком в оркестре. В Казвине он овладел ремеслом массажиста и почти год мок в подземных банях города. В Реште старый дервиш доказал ему, что когда пуст желудок, то самым вкусным блюдом кажется обыкновенная саранча. Он научил Наруза Ахмеда засушивать и сохранять этот крылатый пищевой продукт. В восемнадцати километрах от Тегерана, в гостинице "Дербент", Наруз Ахмед постиг искусство полотера и некоторое время кормился за счет паркетного блеска.
Но и "легкий" заработок не давался в руки. Любая работа, даже самая презренная, бралась с бою. Все это осточертело Нарузу Ахмеду. Глухая враждебность свила гнездо в его сердце, он озлобился, ожесточился. Он стал ненавидеть все окружающее: эту чужую для него страну, людей, небо, звезды, солнце…
Осень сорок первого года вдохнула в Наруза Ахмеда какие-то надежды. Летом гитлеровская Германия вторглась в пределы Советского Союза. Газеты предсказывали скорую гибель коммунистического режима. Иран с первых дней войны заявил о своем нейтралитете, но этот нейтралитет носил очень странный характер: гитлеровские разведчики всех рангов и мастей наводнили страну; они пролезали во все учреждения, захватывали важные посты. В Тегеране, Реште, Пехлеви и Казвине появились активные нацистские группы. Из немцев, проживавших в Иране, спешно формировались ударные батальоны. Их отводили в горы и там обучали военному делу. К границам СССР подтягивались диверсионные, шпионские и террористические группы. Их сколачивали из бывших белогвардейцев, из дашнаков, муссаватистов и басмачей. Перебрасывалось оружие, закладывались тайники с продовольствием и боеприпасами. Влиятельные лица подкупались гитлеровскими агентами. Берлин не жалел денег: в стране велась разнузданная антисоветская пропаганда.
На стенах домов и на заборах запестрели надписи с призывами идти рука об руку с фюрером, день и ночь передвижные радиостанции кричали о победах немецкого оружия.
В воздухе запахло порохом. Обстановка была ясна: фашисты хотели вовлечь Иран в войну против Советского Союза. И к этому все шло. Готовился военный переворот.
Тут-то и понадобился Наруз Ахмед. О его существовании пронюхал известный в Иране гитлеровский разведчик майор Фриеш. Это случилось в конце июня. Через сутки после встречи с майором Наруз Ахмед оказался в составе диверсионной группы в пустыне Даште Кевир под Гярмсаром. Началась сытая жизнь, появились деньги. Судьба, казалось, обнадеживающе кивнула Нарузу. Группу готовили к выброске на территорию Узбекистана. С этой целью разношерстный сброд, набранный майором, обучали радиоделу, взрывной технике, топографии, приемам самозащиты и нападения, владению всеми видами холодного и огнестрельного оружия. Немецкие "специалисты" натаскивали вчерашних басмачей в таких "тонкостях", как пользование сильнодействующими ядами, прыжки с парашютом, шифровальное искусство.
В первых числах августа в Тегеране под видом делового представителя торговой фирмы появился один из руководителей гитлеровской разведки адмирал Канарис.
Все было готово. Ждали только сигнала.
Правительственный переворот, затеянный реакционной военщиной, вначале был назначен на двадцать второе августа, затем перенесен на двадцать восьмое. Но двадцать пятого…
Эту дату Наруз Ахмед никогда не забудет. Она убила ожившие надежды и вновь ввергла его в беспросветную нужду. 25 августа в Иран неожиданно вошли советские войска.
Адмирал Канарис мгновенно исчез. Майор Фриеш "испарился", словно его и не было. Местные фашисты и их подпевалы частью разбежались, частью ушли в подполье.
Заигрывавший с Берлином Реза-шах отрекся от престола. Старый кабинет ушел в отставку. Было сформировано новое правительство.
Опасаясь разоблачения и ареста, Наруз Ахмед перебрался на восточную окраину страны и вблизи Мешхеда нанялся рабочим на сахарную плантацию. Вновь в Тегеране появился он лишь зимой сорок шестого года. Нищета так сдавила Наруза, что оставалось одно: повыгоднее сбыть проклятый клинок. Сделать это можно было только в Тегеране, где много охотников до всякой старины.
Тайна, окутывающая клинок, уже потеряла для него всякую привлекательность. Да и была ли она вообще? Теперь ему казалось, что никакой тайны и не было. Может быть, отец просто посмеялся над ним? Может, клинок являлся для Ахмедбека просто символом старой хорошей жизни, памятью о последнем эмире? Но что это значило для Наруза Ахмеда? Ровным счетом ничего. Нарузу до зарезу нужны были наличные деньги, а не сомнительная тайна. Отец погиб, табиб Ахун пропал, возможно, умер… Нет, клинок стоит не больше, чем он стоит в лавке древностей!
И Наруз Ахмед сбыл клинок человеку, понимающему толк в старинном оружии, и на вырученные деньги купил неброский с виду, но очень приличный костюм, модную фетровую шляпу, полуботинки и две сорочки. Приличный костюм все же дает какие-то шансы в жизни…
Кроме того, у Наруза еще осталась значительная сумма, которую он отложил на "черный день" — мало ли что могло случиться!
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
