принесу записку от мамы и передам её классной руководительнице. – протараторила я.
Директор видимо хотел добавить что-то ещё, но несколько школьников вышли на лестницу, чтобы спуститься вниз, и он передумал.
– Хорошо, так и сделай.
Он ушёл. Я зашла в класс и со мной шёпотом заговорила Алина.
– Где ты пропадала? Ты же знаешь, что со мной теперь кроме тебя никто не общается. Возьми на себя ответственность и не исчезай постоянно, мне же скучно.
Я была рада, что наш предшествующий разговор не повлиял на её отношение ко мне.
Алина сказала мне, что хотела бы очень много всего спросить. Она позвала меня на следующий день в гости, в субботу. Для меня поход к подруге в гости был почти заветным желание. Я смотрела фильмы, читала книги, в которых подруги устраивали вечеринки с ночёвкой, делились секретами. Для меня это было атрибутом прекрасной жизни, таким же как просмотр фильмов с семьёй, пикники, или даже дискотеки.
С одной стороны я думала, что мне бы ни за что не могла понравиться шумная тусовка, ведь я даже не умею нормально танцевать. Но в то же время, я была уверенна, что вокруг хороших друзей я бы танцевала и веселилась не задумываясь о том, как выгляжу со стороны. Всё же, такое количество друзей, чтобы на целую вечеринку хватило – для меня это было чем-то невозможным. Недавно для меня слово друг было чем-то невозможным, но всё так быстро поменялось.
После уроков я потащила Давида с собой, чтобы показать ему книгу с легендой. Я объяснила ему основной смысл, но чувствовала, что он должен сам её увидеть, чтобы, как в фильме, в нём пробудились какие-то тайные воспоминания, а истина раскрылась.
– Ты не сильно испугалась, когда он поднялся? А-то так быстро говорила, как пулемёт.
– Ты так дурачился, что я просто старалась не засмеяться.
Я, конечно же, соврала. Страшно было.
– Дурачился? Да ладно тебе, я же обижусь. Это был эксперимент, чтобы убедиться, что он не догадывается о моём существовании.
– Он подтвердил лишь то, что я уже говорила: ты отличаешься от остальных призраков и можешь легко кого-то коснуться.
– Видимо, я особенный. – улыбнулся он. – У тебя кстати всё-таки есть подруга в классе, когда ты мне рассказывала, я подумал, что тебя все избегают.
– Она только недавно появилась.
Мы подошли к дому. Я оставила его и сказала, что скоро выйду. Когда я зашла, мама начала крутиться из стороны в сторону и повторять, что ещё не успела приготовить обед и что она весь день провозилась, получая положенные нам по закону выплаты. В честь этого, как по запаху я поняла, она готовила что-то из мяса. Её беготня и разговоры со мной – всё, казалось, будто взято из фильма, настолько было несвойственно моей жизни. Я не заметила, как обрадовалась, и сказала, что у неё ещё полно времени, так как я хочу выйти кое-куда.
Я быстро забежала в комнату, оставила рюкзак и достала книгу. Мне действительно казалось, что в ней было что-то, из-за чего можно было убить. Хоть обложка книга была и без названия, я всё равно надела на неё сверху ещё одну школьную цветную, схватила тетрадку и побежала к выходу. Давид был в коридоре. Я слишком быстро подошла к нему, чтобы он успел переменить свой взгляд.
В этом ужасно узком коридоре он с отвращением смотрел на старомодные слегка отклеивающие по краям обои, громоздкую вешалку для одежды, почти развалившуюся тумбочку и отрезанный кусок от большого ковра около входной двери. Давид жил в этом городе, он видел эти пригодные только для выживания дома. Он знал, что в таких домах тоже живут люди, но вряд ли хоть раз заходил внутрь. Я безумно разозлилась. Он видел, как я была всё время одета, отдал мне свой телефон. И уж точно, Давид видел сам дом при входе, со старыми покосившимися лавочками и валяющимися окурками около подъезда. Он всё знал, но вошёл сюда, и что? Ожидал увидеть современный ремонт? Он заметил, что я вышла к нему, и я была уверена – почувствовал в этот момент ко мне жалость. А ведь в квартире было убрано, не пахло алкоголем, и вообще всё намного преобразилось в сравнении с тем, что было недавно. Что было бы, если бы он увидел, как я жила чуть раньше?
Я взбешённо выскочила на улицу, а Давид лишь пытался меня догнать.
– Куда ты так бежишь? Ты разозлилась из-за того, что я поднялся?
Я хотела крикнуть что-то вроде: "Я разозлилась из-за твоего взгляда!" Но вместо этого лишь начала идти быстрее. Я села на железные качели на безлюдной детской площадке, настолько старой и убогой, что дети предпочитали ковыряться в земле, нежели играть там. Кинула книгу в сторону Давида и начала говорить.
– Ты глупый. Я подумала, что ты очень умный, когда ты говорил мне о том, что играешь на нескольких музыкальных инструментах и знаешь языки. Но сейчас, сейчас это было так глупо!
–Аня, я согласен, что был не прав, когда зашёл в квартиру без разрешения, но я не глупый. Успокойся пожалуйста.
– Ты хочешь успокоить меня как бездомного котёнка? Ты ведь считаешь, что я жалкая?
– Никогда так не считал.
Он сел на корточки рядом с валяющейся книгой и медленно продолжил.
– Просто так получилось. Получилось, что я жил иначе, а ты живёшь по-другому. Это не от нас зависит. Но твоё будущее будет зависеть от тебя.
Я немного поменяла злое и одновременно расстроенное выражение лица, но не отвечала. Он, не беря книгу в руки, открыл её и начал листать, но ничего не понял. Я швырнула в его сторону ещё и тетрадь.
– Тут перевод.
– Что всё-таки означает название?
Я пожала плечами.
– Слово "явь" ведь знаешь?
– Как вроде:"Это происходит наяву."
– Да. Явь – это наш материальный, живой мир, а навь – мир мёртвых. Думаю что-то вроде этого.
– Так значит мы находимся в разных мирах.
Он долго листал то туда, то сюда.
– О чём ты так мучительно думаешь?
– О твоём красивом почерке, он слишком ровный. А ты больше не злишься?
– Частично. Так о чём ты на самом деле думал?
– Я представил всё. Судя по легенде, сразу после смерти моего отца проклятье бы перешло от директора к моему брату. Если директор всё ещё молод и продолжает убивать – то значит мой отец жив. Или проклятье перешло к брату, которого здесь нет и который не мог его передать. Ну последний вариант
