ему о том, что тут произошло.
Зашипев, Павел бросается в атаку, не давая отпрянувшему змею оправиться от неожиданного удара.
Огонь больно жжётся, когда Павел пытается достать противника. Опаляет усы и чувствительный нос. Однако он едва это замечает, следя за тем, чтобы змей не подошёл к Лине слишком близко.
Маленькое пространство не позволяет им особо развернуться. Павел крутится юлой, когда змей нападает и бьёт когтями, когда выпадает удачный момент. Порой слышится голос Лины, однако разобрать слова не получается. Лишь по мечущемуся в стороны змею удаётся понять — магичит.
Павлу хочется крикнуть, чтобы прекратила, сил у неё змей и так немало покачал, однако именно в этот момент тот достает его бок своим пылающим хвостом.
Боль ошпаривает с той стороны так, что на мгновение темнеет в глазах, а в следующий момент Павел изворачивается и, несмотря на жар, вцепляется клыками в горло. Туда, где треугольная голова перетекает в гибкое тело.
Утробное ворчание вырывается помимо воли. Огненный хвост снова полосует Павла. На этот раз по спине. Ошпаривает болью и запах палёной шерсти забивается в нос, однако Павел лишь сильнее сжимает челюсти. Ровно до тех пор, пока змей не перестаёт двигаться, а потом рассыпается искрами, больно жаля по носу в последний раз.
* * *
— Ну и чего вы мне тут устроили?!
Едва добравшийся на нетвердых лапах к Лине Павел оборачивается, чтобы столкнуться взглядом с упитанным серым короткошёрстным британским котом.
— Спрашиваю, чего устроили, окаянные?! Всех клиентов мне сейчас перепугаете! Думаете легко отводить внимание от вашего дебоша?
— Домовой?..
— Домовой, кафешный, как меня только не называли, девочка, — внезапно успокаивается кот и приосанивается. Только ненадолго. Довольно быстро он снова смурнеет, оглядываясь.
Павел тоже оглядывается: немного подпалин, разбитая чашка, опрокинутый стул, ложечка в дальнем углу и след сажи на полу, то самое место, где рассыпался искрами огненный змей. О том, как выглядит сам, Павел старается не думать.
— Устроили вы мне тут…
— Могу помочь.
Павлу не стыдно за случившееся, повернись время вспять и он бы поступил точно так же. Однако помощь он предлагает вполне искренне.
— Да чего уж там… Сам еле на лапах держишься, погорелец. Кто это вообще был?
— Огненный змей.
— О, — только и выдаёт британец. — Идите-ка вы домой. Оплатите только. Или…
Кот задумывается, когда Лина тянется за курткой, чтобы одеться.
— Не надо платить. Моя вина, не доглядел, что не человек это был. Не приставил никого к вам. Просто идите. Я тут сам разберусь.
— Но… — начинает Лина, но британец только хвостом недовольно стегает, прерывая разговор.
— Я всё устрою, не переживайте. Только в следующий раз, если придёте, не устраивайте тут ничего такого.
— Спасибо.
— Береги её, такие хозяева не часто в жизни выпадают.
Павел согласно прикрывает глаза, однако форму не меняет. Сил на это у него уже нет.
— Паш, — тихо зовёт Лина, а Павел так же тихо отзывается:
— Подвезёшь погорельца?..
* * *
— Огненный змей обычно приходит к тоскующим людям, чей любимый умер или находится далеко, — читает Павел в бестиарии Лины сидя на диване, пока та делает на кухне отвар из каких-то трав. Ожоги, нанесенные огненным змеем, не заживают так просто и переходят с кошачьей формы на человеческую, раскрашивая краснотой и маленькими пузырикам спину, бок и даже немного лицо.
Амулет снят сразу по возвращении и вновь спрятан в ящик. Только на груди, будто на память, остался круглый красный след. И Павел не уверен, что он пройдёт без остатка.
— Но если бы у него был возлюбленный, то змей не приклеился бы ко мне.
Лина возвращается в комнату. Снова по-домашнему уютная, с собранными в низкий хвостик волосами и с кружкой в руках.
— Мне это пить?..
— Тебя этим мазать. Сейчас возьму ватных дисков и лечить твои боевые раны буду, кот дворовый.
— Я не дворовый, — ворчит Павел, послушно разворачиваясь спиной к Лине. — Я домашний.
— Домашние так не дерутся.
— Ты просто влюблённых домашних котов не видела.
Тишина опускается на плечи плотным одеялом и Павел оборачивается, только сейчас понимая, что сболтнул лишнего. Правда на лице Лины вместо негодования или возмущения написано смущение: яркое и очевидное. И сердце в Павла груди от этого радостно ухает о рёбра.
Как-то некстати вспоминается поцелуй, и взгляд сам собой прикипает к мягким лининым губам. Павел почти облизывается, вспоминая их вкус, и сам себя одёргивает.
— Это признание, Паш?..
— А ты хочешь, чтобы это им было?
— Я на тебя сейчас этот отвар вылью, если будешь отвечать вопросом на…
— Да, — прерывает её Павел, решаясь. — Это признание, если ты позволишь. Дух и человек — это неправильно, но для меня ты навсегда будешь вот здесь.
Забывшись, Павел касается груди на уровне сердца и шипит, попадая по краю круглой отметины.
— Мой боевой кот, — смеётся Лина, теряя всякое смущение. Будто ничего и не произошло, и не было только что признания. — Поворачивайся, раны лечить буду. Боевые.
Павел закусывает изнутри губу, отворачиваясь.
Досада разливается в груди и, чтобы как-то отвлечь себя, он берёт линин телефон, чтобы поискать наконец-то этого Льва в сети.
— Как у змея фамилия была, напомни?..
Едва коснувшиеся спины пальцы Лины вздрагивают.
— Костяков…
— Хочу посмотреть, что с ним на самом деле случилось.
— Ты думаешь?..
Павел не решается пожать плечами, чтобы рука Лин, протирающая отваром покалывающие ожоги, не причинила боли, и вместо этого отзывается вслух:
— Не знаю. Они могут на себя не только личину мёртвого натягивать, но и вполне живого, но далёкого. Если предположить что настоящий Лев куда-то уехал, а мать по нему сильно тосковала, то… Вполне реально, что таким образом она притянула к себе этого ужа горелого.
Лина прыскает, на мгновение отвлекаясь от ожога, но тут же к нему возвращаясь.
— А если он мёртв?..
— Значит
