и отражения дисплеев. Свистели двигатели, в воздухе приятно пахло керосином.
Они забежали внутрь. Включилась, приглушенная подсветка, позволяющая едва угадывать очертания кресел.
Джессика, обращаясь к охранникам, произнесла что-то командным тоном по-китайски, и скрылась в кабине пилотов.
Охранники жестом указали гостям на кресла, помогли устроиться и застегнуть ремни безопасности. В это время самолет уже выезжал со стоянки, разворачиваясь на рулежной дорожке.
Барс вылез из рюкзака, и устроился у Димы на коленях. Он слегка дрожал.
— Эй, ты чего? — Дима почесал у кота за ухом, — все в порядке!
«Кажется, я летать боюсь», — ответил Барс.
— Разве коты могут бояться высоты, — он ободряюще улыбнулся, — никогда о таком не слышал.
«Я не высоты боюсь, а летать. Есть разница?»
— Давай я тебя возле окна посажу, чтобы ты видел, что происходит, — предложил Дима, — так спокойнее, да?
Кот не ответил; только осторожно забрался с колен на широкую полку возле иллюминатора. Дима, ожидая ускорения, осторожно поддерживал его рукой.
Самолет добрался до начала полосы, развернулся, и тут же начал разбег. Ускорение оказалось очень сильным — гораздо ощутимее того, что Дима испытывал, когда летал на обычных самолётах. Пришлось приложить усилия, чтобы кот не укатился по гладкой полке.
Мимо промелькнули сверкающее здания терминала. Так же мимолетно появилось и растаяло воспоминание из детства: их семья улетает в отпуск на Алтай. Они в зале ожидания, перед регистрацией. Сестра дурачится и дразнится, зовет его поиграть в догонялки, мама пытается ровно разделить шоколадный батончик, папа внимательно смотрит на табло вылета…
Вот и взлетели; самолет поплыл над половодьем огней. Дима пытался разглядеть сразу все: другие самолеты на рулежках и у телетрапов, заправщики, железнодорожную ветку, парковки, гостиницы, дороги. Все, как по волшебству, превращалось в дорогие сверкающие игрушки.
«Так вот это как…» — подумал-сказал Барс. Он больше не дрожал, только завороженно смотрел вниз, что-то разглядывая.
— Уже не страшно? — усмехнулся Дима
«Страшно, конечно, — ответил кот, не отрываясь от иллюминатора, — но интересно».
Потом они поднялись до облаков; иллюминаторы затянуло серой хмарью. Ощутимо трясло.
— В облаках всегда так, — сказал Дима, приглаживая встопорщенную шерсть на загривке у Барса, — это нормально. Всегда трясет. Сейчас взлетим выше, и снова будет тихо.
«Выше облаков»?
— Ну, да. Намного выше! Но ты не бойся. Самолеты всегда так летают.
Барс промолчал.
Вскоре в просвете облаков промелькнула яркая Луна. Они поднялись еще выше — над полями серо-серебристой ваты. Шум двигателей изменился, стал тише. А потом в салоне зажегся яркий, но приятный теплый свет.
Оглянувшись, Дима с удивлением обнаружил, что охранники куда-то исчезли. Еще он бы, наверно, присвистнул, если бы умел свистеть: одно дело видеть роскошные салоны джетов в инстаграмах знаменитостей, и совсем другое — обнаружить себя в одном из них.
Дима сидел в бежевом кожаном кресле, куда с лёгкостью могло поместиться еще двое взрослых. В подлокотниках были встроены панели с пиктограммами и стрелочками — очевидно, управляющими функциями кресла. Он как раз начал их исследовать, когда в салон вошла Джессика.
— Ну что, ребята, пол дела сделано, — улыбнулась она, — мы взлетели. Осталось только добраться до границы — и мы почти в безопасности. Но вы не переживайте, их службы очень инертны. А лететь нам часа полтора — два. Скорее всего, они не успеют.
С этими словами Джессика элегантно уселась в кресло напротив Димы, все так же продолжая улыбаться.
— Откуда вы так хорошо знаете русский? — Спросил он. — Говорите вообще без акцента.
Ее брови удивленно взлетели.
— Интересно, — сказала она, — а почему ты не спросил сначала, куда мы летим?
— Какая разница? — Дима пожал плечами, — ясно, что не домой. Так откуда вы знаете русский?
— Я жила в России, — ответила Джессика, — это самый лучший способ выучить язык, не так ли?
— Это зависит от того, чем заниматься в стране, — неожиданно вмешался солдат, — вы чем занимались?
— Я ведь уже ответила. Училась.
Санек усмехнулся, и отвернулся к иллюминатору.
«Училась она, — сказал он мысленно, — интересно вот только, чему именно. Сомневаюсь, что языку».
«Вы друг друга стоите», — так же беззвучно ответил Дима.
— А хотите чаю? — Добавила Джессика, — наше время мы можем позволить себе роскошь пить чай даже в путешествиях.
— Вы поесть обещали, — сказал Коля обиженным тоном, — говорили, много вкусной еды есть…
— Да, — кивнула она, — и правда. Обещала. — Что ты любишь, Коля?
— Пирожные!
— Хорошо, будут пирожные, — согласилась Джессика.
— Эй, подождите! — Вмешался Дима, — нельзя просто есть пирожные на голодный желудок! Это вредно! Вы что, хотите, чтобы ребенок животом мучился?
Коля насупился, скрестил руки на груди, и уставился в темный иллюминатор.
«Спасибо, — сказал он беззвучно, обращаясь к Диме, — я жутко голодный, но это было бы странно, если бы ребенок моего возраста вдруг попросил мяса».
Джессика испытующе посмотрела на Диму, выдержала паузу, и сказала:
— Ладно. Я распоряжусь подать ужин. Десерт принесут после основных блюд.
Она нажала кнопку на кресле, и что-то сказала по-китайски. Через несколько минут в салоне вкусно запахло едой. А спустя еще немного времени, один из охранников вкатил тележку, заставленную тарелками, чашками, соусницами и пиалами. На столиках, разделяющих кресла, появились белоснежные скатерти.
— Прошу, не церемоньтесь, — сказала Джессика, глядя на то, как Санёк растеряно крутит в руках палочки, — утку по-пекински можно есть даже руками. Вот, смотрите — тут влажные салфетки, — она указала на большую деревянную шкатулку, стоящую у края столика, — вытрите руки, и вперед, вот так: — подавая пример, она взяла тонкий блинчик, руками положила на него несколько полосок мяса, предварительно окунув его в соус, добавила пару полосок огурца и лука, немного хрустящей утиной шкуры, ловко завернула содержимое в аккуратный конвертик, и протянула Коле, — попробуй!
Коля осторожно взял сверток, сглотнул слюну, и откусил изрядный кусок, закрыв от наслаждения глаза.
Когда подали десерт, Дима был уверен, что не сможет запихнуть в себя ни крошки, но шарики ледяного мангового сорбета, каким-то чудом запеченные в хрустящую горячую оболочку из нежнейшего тонкого теста, и тыквенные пирожки оказались так хороши, что он едва заметил, как они исчезли из тарелок.
— Спасибо, было очень вкусно, — сказал Санек, вытирая руки влажным полотенцем.
Джессика кивнула, и жестом приказала убирать со столиков — охранник все это время простоял у входа в салон, рядом с тележкой.
— Благодарю, — сказала она, — рада, что вам понравилось. Жаль, что чая попробовать мы уже не успеем. Самолет снижается.
— Но ведь еще и часа не прошло, — сказал солдат, — у нас все в порядке?
— Не совсем, — Джессика покачала головой, — мы едва успели пересечь границу, но наше исходное место назначения уже дискредитировано. Мы недооценили возможности агентуры на земле,
