помогает, то молодой организм успешно борется с заразой, то ли лечение, «прописанное» Кирой и подтверждённое приходившим домой доктором, благотворно сказывается, но чувствовал себя Николай неплохо. Температура пока держится, но уже «сползла» до нудных 37,2-37,4.
— Ты не такой, как все мужчины, — откровенничала девушка, лёжа у него на груди. — Я это сразу заметила. Ещё в Новый Год. Добрее, что ли, человечнее. А ещё ты очень умный. С тобой интересно разговаривать на любую тему. Я после развода очень настороженно относилась к мужчинам, а к тебе сразу каким-то доверием прониклась. И не только доверием. Стыдно сказать, но ты был первый мужчина, с которым мне захотелось оказаться в постели.
— А как же первый муж?
— Да никак. Молодая была, глупая. Просто интересно стало: как это происходит у взрослых? Ну, чуть-чуть приятно было. Забеременела, и мы решили жениться. Потом распределение. Его в Сталино распределили, а меня в Ковров. Он бегал, добивался, чтобы его тоже ко мне отправили, но не успел. Я же зимой рожала. Ребёнка в родильном доме простудили. Воспаление лёгких. Прожила наша доченька всего десять дней и умерла. Даже имени придумать не успели. А муж не выдумал ничего лучшего, чем меня во всём обвинить. В общем, оба не возражали против развода. Так и жила после этого три года монашкой: никого к себе не подпускала. Пока ты, проклятущий, меня не совратил, — засмеялась Кира и с притворной яростью принялась колотить его в грудь.
— Вот так и начинается семейное насилие, — тоже засмеялся Николай. — Сначала кулаками по груди, а потом и очередь сковородки по голове дойдёт. Совратил… Не больно-то ты и противилась.
— Я??? Противилась??? Да у меня чуть сердце от счастья не остановилось, когда ты меня в первую ночь обнял!
— А я, подлец такой, подвёл тебя: взял и уснул.
— Ничего не подвёл. Я же видела, как тебе плохо… А я знаю, знаю один твой недостаток! Ты целоваться не любишь!
— Ещё как люблю. Только пока тебя заразить боюсь. Я вообще удивляюсь, как ты до сих пор вслед за мной не засопливела.
— Я просто уже переболела этой зимой. В конце ноября.
— Когда я в госпитале отлёживался…
— С этим? — провела Кира пальцем по свежему шраму на груди.
— Ага. Расплата за «ошибки молодости».
— Так это она тебя? — девушка аж подскочила в негодовании.
— Нет. Она к этой ране только косвенное отношение имеет. Но подставила меня знатно. Так что прекращай ревновать: уж с кем, с кем, а с Лизой у меня точно уже никогда ничего не будет.
— Да не ревную я нисколечко…
По тому, насколько неестественно спокойный вид она на себя напустила, было видно: врёт.
— А со скрипучей кроватью всё равно надо что-то делать!
Оказалось, что Кира не только чертить умеет, но и прекрасно рисует. И это оказалось очень даже кстати, поскольку Демьянов как раз перепечатывал «добытую из головы» методичку по подготовке бойцов ДШБ. Вот и займётся иллюстрациями к описываемым упражнениям, тренажёрам и приёмам.
Про ОМСБОН, Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения, созданную Павлом Судоплатовым в июне-октябре 1941 года, он помнил хорошо, но пока Судоплатов, занятый ликвидацией Троцкого, об этой работе даже не помышляет. Его заместитель, Эйтингон, сейчас, кажется, тоже где-то за границей. А когда припечёт, придётся всё делать на бегу. Так что лучше уж заранее начать подготовку кадров для этого диверсионно-разведывательного подразделения. По методичке, которую он передаст Берии. А когда уж кому запустить её в дело, решать Лаврентию Павловичу.
По тому, что забежавший к Демьянову «на огонёк» Румянцев не удивился присутствию Киры, Николай сделал вывод: скорость стука в их заведении всё-таки превышает скорость звука. Вопросов у руководителя их инспекторской группы было ровно два:
1. Когда неожиданно выпавший из «обоймы» подчинённый сможет включиться в работу?
2. Насколько серьёзны его намерения в отношении «гражданки Варенниковой»?
По первому вопросу пришлось сослаться на доктора, который заявил, что выздоровление затянется ещё дней на пять-шесть. А по второму заявил, что они идут в ЗАГС, как только позволит здоровье. Похоже, такой вариант начальника группы удовлетворил. Как-никак, Николай теперь «руссо чекисто, облико морале»…
— Только… раз уж я теперь, согласно служебного удостоверения, не Шеин, может, мне и паспорт поменять?
— Организуем! Ты, главное, выздоравливай. А как выйдешь на службу, так новый паспорт и получишь.
Передал подписку, данную Кирой, и первую часть напечатанной на машинке методички. С рисунками, набросанными невестой карандашом.
— Прекрасно! — оценил Анатолий Иванович. — Проще будет убедить Меркулова в том, что Киру Васильевну действительно необходимо было привлечь к твоей работе.
Так что, когда «гражданка Варенникова» вернулась с кухни, где она обреталась, пока жених разговаривает с начальством, Николай объявил:
— Готовься, Кира Васильевна: нам с тобой через неделю в ЗАГС.
23
Свадьбу сыграли скромненько. Просто сходили в ЗАГС, где без волокиты зарегистрировали брак Николая и Киры. Ну, не придумали пока ещё никаких «испытательных сроков», пышных церемоний, наряженных автокортежей. А потом скромно посидели с Фёдором и Лидой.
Товарищи по работе, правда, озаботились вопросом:
— Что вам на свадьбу подарить?
— Если есть возможность, нормальную кровать. Лучше даже, если деревянную, — попросил Демьянов, чем вызвал массу шуточек в свой адрес.
И ведь выполнили «заявку», подарили! Правда, когда он уже проводил супругу в Ленинград. Простенькую деревянную кровать, больше похожую на сколоченный из толстых досок топчан, но укомплектованный широким ватным матрасом. Затащили на второй этаж и едва уместили на свободном месте посреди комнаты, предоставив возможность молодожёну самому двигать мебель. А поскольку к столу уже было не подойти, на «сексодроме» же (а как товарищам словечко понравилось!) и выпили за счастливое будущее молодых.
Уже уходя, Румянцев, немного отставший от остальных, предупредил:
— На завтра нарком запланировал большой разговор с тобой.
— У меня завтра очередное испытание «Катюши». Кого вместо меня пошлёшь?
— Никого. После возвращения с полигона разговор и состоится. Вечером. И будет лучше, если испытания пройдут успешно.
Николай лишь развёл руками:
— Если бы это только от меня зависело…
На этот раз Аборенков едва ли не силой заставил Демьянова надеть валенки и тулуп.
— Меня со свету сживут, если инспектор из аппарата начальника ГУГБ после каждого выезда на полигон будет уходить на больничный с простудой, — объяснил он такую заботу.
По дороге успели обсудить странные кувырки ракеты, выписываемые в прошлый раз.
— Вы снова были правы: дело оказалось в нарушении геометрии.
— Почему «снова»? Насколько я помню, это было моё единственное замечание.
— Не прибедняйтесь. Я видел бумаги с предложениями по изменению конструкции боевой машины и реактивных снарядов, и узнал ваш
