себе все мосты к отступлению. — Что бы там кому не приснилось, бегать от этого мы не будем.
— А что тогда будем?
— Ну, например, разговаривать. Под чай и твоё печенье. Согласен?
— Согласен, — Кружка Тима заняла место рядом с моей. — Спасибо.
— За то, что тебе не придётся держать под кроватью тревожный чемодан?
— За то, что не идёшь по лёгкому пути.
— Ну так, — я картинно приосанился. — Герой я, или где?
В темноте было толком не разобрать, однако Тим наверняка улыбнулся.
— Возвращаемся? — спросил он.
— Да, время уже, наверное, за полночь.
Мой внутренний хронометр не подвёл: когда «Патриот» съехал с холма на просёлочную дорогу, радио пиликнуло час ночи воскресенья.
Вроде бы ни до чего конкретного не договорились, а с души всё равно отлегло. Даже сон вспоминался более-менее спокойно, будто краем глаза увиденная порнушка. К тому же я напомнил себе, что сегодня прилетает Анна — моё универсальное лекарство от любых вымороченных глюков. Нет причин оставаться в мрачном настроении дальше.
Мы выбрались на ярко освещённый автобан, и я прибавил газу.
— Кстати, Тим, что там у вас с Ольгой?
— Клуб любителей эзотерического чтения.
— Это-то понятно. Кроме клуба что?
— Ничего.
Я задумчиво пожевал губу: лезть, не лезть?
— Помощь эксперта не нужна?
— Боюсь, мне помогать бесполезно, — после паузы ответил Тим. — Я ужасно играю в социальные игры.
— Да не надо ни во что играть. Просто предложи сделать выездное заседание вашего клуба в каком-нибудь тихом кафе. Подари ей розочку… а, чёрт, она же не любит срезанные цветы. Хм.
— Алоэ в горшке? — Тим внёс альтернативное предложение без намёка на улыбку.
— С ним таскаться потом неудобно, и выглядит как-то странно, — тут я понял, что это, вообще-то, была шутка. — Я, между прочим, серьёзно советую.
— А я серьёзно повторяю: бесполезно. Только испорчу то, что есть.
— Ну, как знаешь, — немного обиделся я. — Хотя, погоди. У тебя же теперь имеется универсальный ключ к женскому сердцу — Белка. Достаточно просто познакомить с ней Ольгу, и тебе простятся любые косяки.
Тим с шутливым осуждением покачал головой: — Чертовски коварно.
— Чертовски действенно, ты хотел сказать? — Мы въехали в город. — Я, конечно, ни на чём не настаиваю, но ты подумай как следует, ладно?
Ответом мне стала та разновидность тишины, которая появлялась всегда, когда Тим не хотел ни соглашаться со мной, ни спорить дальше. Упрямец.
***
Вечером я благополучно встретил Анну в аэропорту. Самолёт прилетел минута в минуту, багаж — чемодан размером со свою хозяйку — появился на ленте одним из первых, однако мы всё равно задержались в зале ожидания: девочкам надо было попрощаться.
— Ну, что тут новенького? — первым делом спросила Анна, наконец-то выбравшись из объятий не желавших с нею расставаться участниц тура.
— Всё по-старому, — я галантно предложил даме руку, и она не стала отказываться. — Погода дрянь — единственный солнечный день вчера был, на дорогах мудаки, светает поздно, темнеет рано. Лучше расскажи, как у тебя всё прошло?
— Просто прекрасно! — в голосе Анны прозвучало неподдельное воодушевление. — Сил и нервов, конечно, потребовалось немало, но когда ты видишь, как от твоих усилий люди на глазах становятся счастливее, — это так здорово! Поэтому знаешь, что я решила, пока летела обратно?
— Что?
— Весной непременно организую ещё один тур. Куда-нибудь поближе: в Дахаб или Каппадокию, но организую.
— Ну, я рад, что тебе это дело оказалось настолько по душе, — я вспомнил Тимовы рассуждения о предназначении. Может, Анна, сама того не зная, нашла смысл своей жизни? Делать других счастливее, устраивая для них фитнес-туры. Намного привлекательнее, чем вечно искать приключения на свою вторую голову.
На крыльце аэропорта Анна спросила: — А ты не хочешь составить мне компанию в следующий раз?
— В качестве грубой мужской силы? — я скатил по пандусу её монструозный чемодан.
— В качестве стимула для моих девочек. Знаешь, сколько они о тебе расспрашивали?
— И что, ты ни чуточки не будешь ревновать? — испытывающе прищурился я.
— Ревность — удел слабых и неуверенных, — не без высокомерия ответила Анна.
— Ну-ну, — с крайним скептицизмом пробормотал я себе под нос. Когда-то на другой стороне мультиверсума Дрейк тоже так думал.
Машин на дорогах было не протолкнуться.
— И куда им всем приспичило вечером воскресенья? — ворчал я, плетясь с черепашьей скоростью в плотном потоке.
— Представь, что ты в Индии, — предложила Анна. Она расслабленно полулежала в пассажирском кресле и, кажется, вполне наслаждалась поездкой.
— Нет уж, в Индии хуже, — не согласился я. — Там каждый ещё и сигналит.
На радиостанции поставили рекламный блок, и я переключил магнитолу на другую волну.
День в солнечном огне, в суете,
Погас, сделав нецветным кино,
Ты прошептала мне в темноте,
И я почти поверил, но…
— О, песенка Одиссея, — вспомнил я свою старую ассоциацию.
— Почему Одиссея? — удивилась Анна. — По-моему, обычного курортника, у которого вместе с отпуском подошёл к концу пляжный роман.
— Тоже похоже, — не захотел спорить я. — Пусть это будет песня, с которой Одиссей покидает Огигию после семи лет шикарного курорта.
Анна фыркнула: — Скорее уж после семи лет нытья о жене и доме. И за что только Калипсо его терпела столько времени?
— За героический профиль? — предположил я.
— Или за хороший секс, который не зависит от степени тоски по родине, — Анна прикрыла зевок ладошкой. — Всё, глаза уже слипаются.
— Не спала в самолёте?
— Дремала чуть-чуть. Ты же знаешь, там не особенно поспишь.
— Потерпи, — «Патриот» наконец-то вырвался из пробки, — десять минут, и ты дома.
— Отлично, — устало улыбнулась мне любимая. — Как же я рада, что у тебя получилось меня встретить.
Я тоже был рад, однако ещё сильнее радовался бы, везя её сейчас к себе домой. Две недели целибата — это достаточно долго.
В тот вечер я ограничился нежным поцелуем на прощание, рассчитывая через сутки сполна возместить вынужденное воздержание. Увы и ах, стоило Анне вернуться, как её буквально завалило разнообразными предложениями по фотомодельной работе. Так что и понедельник, и вторник мы общались исключительно
