пока посильнее побьют, что ли?
— Да ну вас,— гневно воскликнула Жанна и, резко развернувшись, выскочила из кабинета.
Лена вздохнула и направилась следом. Нужно было зайти в учительскую, поговорить насчёт Миши, а потом разыскать Рогоносова. «Господи, а у меня ещё седьмой класс сейчас! Блин, ну почему всё в один день, ещё и голова разболелась, всё одно к одному,— думала она, шагая по коридору.— Ну почему так?».
Рогоносов-старший был известен своим крутым нравом. Он трудился дальнобойщиком и неплохо зарабатывал, но, случалось, неделями отсутствовал дома, что серьезно сказывалось на распущенном поведении сына. Редко появляясь на родительских собраниях, дальнойбойщик неизменно производил неприятное впечатление, придираясь к каждой копейке собираемых денег и не стесняясь трёхэтажно материться по любому поводу. Сыну он спуску не давал, от души лупцуя ремнем за малейшую провинность; правда, толку от этого было никакого. Саша становился только злее и изворотливее, стараясь не отказываться от своих выходок, а просто не попадаться отцу в следующий раз. Лена наблюдала это не первый год, временами все это было похоже на какое-то спортивное состязание. Сын размышляет, что бы ещё такое учудить, пока отец в рейсе, а отец придумывает, как бы его посильнее наказать, когда вернётся,— и так бесконечное количество раз.
В кармане пискнул телефон, Лайка взглянула на экран и прочла сообщение от Миши, где было сказано, что он дома и сотрясения нет. Учительница немного успокоилась и, выслушав пятиминутное нравоучение от Профессора на тему организации подготовки к ЕГЭ по физике, отправилась вместе с ним в кабинет.
Санёк действительно явился на урок вместе со своим вечным подельником Тёмой. Лена решила, что разговаривать с обоими нет смысла: зачинщик — именно Рогоносов, значит, с ним и нужно побеседовать.
— Саша, пойдём со мной,— строго сказала она, входя в кабинет следом за Евгением Яковлевичем.
Носорог нервно оглянулся на Профессора, но тот одобрительно кивнул, и парень нехотя направился к выходу. Лена задумалась, где ей лучше провести беседу. В кабинете семиклассники пишут упражнения, в учительскую может забежать Пугачёва. После недолгого размышления она взяла ключ от актового зала и велела переминающемуся с ноги на ногу парню следовать за ней.
В зале было пусто. Елена Андреевна указала Саше на первый ряд кресел, а сама развернула стул, стоявший у пианино, и села напротив.
— Рассказывай, что вы там со Штифлевым не поделили? — спросила она, глядя парню прямо в глаза.
Саня откинулся на спинку кресла и, закинув ногу за ногу, нагловато глянул на учительницу. В отличие от Ферштейна, она не вызывала опасений, и он был даже рад, что появился реальный повод не оказаться на физике у доски один на один с какой-нибудь зубодробительной задачей про колебание жидкости в вакууме.
— Он первый начал,— не отводя глаз, заявил Носорог.— Я ему культурно про обещание напомнил, а он меня при девчонках нахуй послал. Опустил при всех, получается. Я не выдержал и замахнулся, а он первый меня ударил. Я начал в ответ защищаться, тут Тёма подбежал нас разнимать, он Мишку задел, тот упал, а меня Ивова по лицу жахнула и визг подняла. Тут на крик новая историчка выбежала, ну мы с Тёмой и свалили от греха подальше, чтобы с Ивовой не драться. Ладно ещё жирдяй, но с девушкой-то не будешь махаться!.. В общем, он сам виноват, повёл себя как неадекват какой-то: матом укрыл и в драку полез. Вы Веронику со Светой и Семена спросите, они там недалеко стояли, всё видели.
Версия явно была тщательно продумана и согласована между участниками на случай возможной разборки с полицией или вызова в школу родителей. Саня сидел полностью уверенный в себе и ощущающий свою грядущую безнаказанность. Конечно, ему могло прилететь по шее от отца, но, похоже, тот в рейсе, когда вернётся — неизвестно, да и в любом случае повод найдётся всегда. Лена с минуту помолчала, а затем произнесла:
— Значит, из-за девочек весь сыр-бор? Ты считаешь, что Миша тебя опозорил тем, что послал при девочках, так?
— Ну да, я разве лох какой, что ли, чтобы меня при всех слали на… опускали в общем. На зоне за такое могут и на перо насадить.
— Мы ведь не на зоне,— улыбнулась Елена Андреевна.— Но ты ведь первый к Мише обратился. Зачем?
— Я его просил с Интернета игру скачать,— ответил Саня.— По-братски попросил, а он отнекиваться начал и жмотить. Чё ему, жалко?
В последней фразе сквозило что-то совершенно детсадовское. Лена с трудом удержалась от улыбки и серьёзно произнесла:
— А просьба об игрушке тебя не унижает? Ты что, маленький? — только играми интересуешься? Твои крутые друзья тоже только в компах зависают с подружками?
— Не, ну не только, но играют там…— неуверенно протянул Саня.
— Вот подумай со стороны девочек,— продолжила мысль Елена Андреевна.— Ты такой крутой и сильный, а у толстяка-ботана игрушку выпрашиваешь. Девочки смотрят и думают: он сегодня вечером гулять не пойдёт, будет дома в игру рубиться, зачем он мне? Ты же сразу демонстрируешь, что тебе девочки не интересны, крутые темы безразличны, что в тебе хорошего, а?
Саня явно задумался над словами учительницы, а она, почувствовав, что нащупала нужную нить, продолжила:
— Та же Вероника пойдёт ли с тобой гулять? За ней, может, Костик на скутере вечером заедет, он-то гораздо круче. Ему не нужно кого-то бить, он и без этого крутой; это всем видно. А что ты можешь девочкам предложить, кроме демонстрации драки со слабаком? Ты сам себя опускаешь в их глазах, понимаешь?
Саша густо покраснел, и Лайка поняла, что нащупала самое слабое место. Авантюра с отцовской «Шкодой» была отчаянной попыткой противопоставить что-то новенькому скутеру, который поднял крутизну Кости на недосягаемый уровень. Теперь парень слушал учительницу очень внимательно, словно ожидая какого-то особого женского секрета.
— Щека сильно болит? — неожиданно спросила Лена, склоняясь к ученику и легонько проводя пальцами по его лицу и шее.
— Нет,— дёрнулся парень и отпрянул, но она успела почувствовать на шее бешено участившийся пульс.
— Пойми, девочкам нравятся серьёзные и надежные,— продолжила мысль учительница.— Вот, к примеру, если бы ты своими руками сделал крутой мопед, восстановил из бэушного, доработал бы его всяким неоном и цветомузыкой, сразу бы стало ясно — ты крутой, так больше никто не может, такого больше ни у кого нет. А игры — что? Кому они
