ко мне обращается, делая небольшой шаг сокращая расстояние между нами.
Откидываю в страхе пистолет в сторону, боясь, что натворю еще чего-то. Я больше в жизни не прикоснусь ни к чему что хоть отдаленно напоминает оружие. Даже если скажут, что это безобидная игрушка.
И тут слышится еще один громкий выстрел и звук разбившегося стекла.
Я вскрикиваю и инстинктивно приседаю, закрывая голову руками. Зажмуриваюсь, слыша как сердце лупит о ребра.
В тот миг готова провалиться в обморок, только бы все это закончилось.
Только такое спасение не приходит. Но слышится тревожный лай Рамзеса..
— ААААА!!! — мужчина громко кричит, привлекая к себе внимание. Вскидывая голову и смотрю на озлобленного Владимира.
Если я после этого останусь жива, то это будет чудом!
Обещаю, что больше не буду делать необдуманных действий, только бы он не прибил меня на месте этим самым пистолетом!
Владимир смотрит на меня настороженно и медленно выпрямляется, видя, что я не сдвигаюсь с места. Он все еще держится за раненую руку. Делает несколько шагов в мою сторону.
Снизу слышится звук выбиваемой двери и быстрые шаги нескольких человек. Я смотрю на Владимира, который не сдивагается с места и смотрит в сторону приближающихся.
Пес виляет хвостом глядя куда-то в коридор. Затем смотрит на меня и снова угрожающе рычит. Владимир делает знак рукой, отчего Рамзес грузно и нехотя, но садится на попу. Но своих оранжевых глаз с меня не сводит, словно я преступница. Хотя, учитывая, что именно я стреляла из оружия…
Шаги через несколько секунд в миг стихают, как и все звуки вокруг.
В воздухе повисает напряженная пауза. Владимир не предпринимает никаких действий, наверное, у него это по протоколу. И скорее всего, бегущие к нам люди это охранники.
Медленно, как в кино, в комнату осторожно просовывается рука с оружием. Затем человек в черном согнувшись входит и смотрит на Владимира, потом на присевшую на пол меня. Оценивает обстановку.
Сглатываю от пронзающего взгляда незнакомца.
— Владимир Алексеевич, куда? — коротко спрашивает человек в маске-шапке, одетый весь в черное защитное обмундирование, точно как у омона. Видимо, он не хочет терять времени в поисках нападавшего. Внимательно осматривает помещение и замечает разбитое стекло. Снова возвращает глаза к начальнику.
— Все нормально парни. Я сам разберусь, отбой, — Владимир, хоть и ранен, но выглядит так, словно его ударили воздушным шариком, а не прострелили руку.
В комнату заходят еще двое мужчин. Все они такой же комплекции как и хозяин дома — высокие, накаченные, грозные.
— Уверены? — спрашивает первый, видимо, главный. И все трое мужчин недоверчиво переглядываются и смотрят на лежащий на полу пистолет.
— Да что я, с бабой что-ли не справлюсь? — цедит сквозь зубы в бешенстве Владимир.
Мужчины обмениваются настороженными взглядами, согласно кивают хозяину дома и так же быстро исчезают, словно их тут никогда и не было.
— Тааак… — многозначительно выдает Владимир. — Теперь с тобой, — внимательно смотрит на меня, сверля многообещающим взглядом..
Я благоразумно молчу, стараясь изобразить на лице подобие примиряющей улыбки. Владимир сверлит меня недовольным взглядом. Правой рукой все еще придерживает себя за левое плечо. Его рука безвольно висит вдоль тела. Пол под ним перепачкан кровью.
— Один вечер. Всего один вечер я попросил тебя отдохнуть, — раздраженно произносит и делает несколько шагов в мою сторону.
“Он меня убьет” — проносится в голове. Вскакиваю на ноги, делаю шаг назад и тут же упираюсь бедрами в стол. Мне больше некуда отступить, отчего во рту наступает засуха, а язык прилипает к небу. Не могу даже сглотнуть.
Затылком ощущаю дуновение леденящего душу ветра, залетающего в разбитое окно. По коже проносятся мурашки.
Владимир подходит вплотную. Нависает надо мной грозной скалой. Нагибается ко мн и его горячее дыхание обжигает мою кожу на щеке. Ноги прирастают к полу.
“Он точно меня прибьет!” — проносится в голове мысль.
— А сейчас… — он многозначительно смотрит своими пронзительными темными глазами прямо на меня.
Пытаюсь отстраниться, но мне больше некуда деваться. Мужчина же тем временем наклоняет голову прямо к моему уху.
— Больше никогда ничего не бери без моего разрешения, — произносит низким бархатистым голосом. — Особенно оружие.
Мои ноги подкашивает. Коленки трясутся.
Смысл сказанных им слов доходит до меня не сразу. Моргаю быстро-быстро глазами, чтобы отогнать затаившиеся в уголках слезы. Пытаюсь сглотнуть подступивший к горлу ком. Могу лишь слабо кивнуть.
— Вот и отлично! Пошли, — мрачно приказывает, разворачивается все еще придерживая раненую руку и идет в сторону выхода. У самой двери небрежно бросает через плечо. — Я записал это на твой счет.
Отрицательно киваю головой, все еще пребывая в шоке. На мой счет? У меня открыт долговой счет?!
Неужели, он не переломит мою хрупкую шею за то, что разнесла его дом и чуть его не убила?
Инстинктивно ощупываю руками шею, ярко представляю как агрессивный бандит набрасывается на меня и душит, лишая жизни. Ему даже не нужно прилагать усилий: пуф, и я мертва.
На негнущихся ногах заставляю себя делать шаг за шагом, вслед за Владимиром.
Владимир ждет когда я выйду, пропуская меня вперед. Благоразумно с его стороны, не спускать с меня глаз. Медленно иду словно завороженная, все еще пытаясь осознать происходящее. Со мной что-то явно не так. Нужно собраться.
Я могла бы его убить! Лишить человека жизни! Боже, меня бы посадили в тюрьму как убийцу. Всю оставшуюся жизнь мне бы пришлось есть кашу с сухарями. А мама бы лишь воскликнула: “Я всехда знала, что из тебя ничаво путного не выйдет!”. Делить помещение полтора на полтора метра с другими женщинами убийцами. С моим то телосложением, наверняка, унижали бы и избивали ежедневно. Ужас в моих глазах постепенно нарастал.
А Дима… Боже мой! Я как раз спускалась по лестнице, когда меня осенило. Даже не думала о том, что он мне сказал. Я видела штамп в паспорте, мы теперь женаты! Не может же он обманывать меня.
Останавливаюсь. Плечи начинает трясти, смотрю вперед. Владимир за спиной тоже остановился. И тут меня пробирает до слез.
— Ну все, кажется, умом тронулась. — тихо шепчет себе под нос хозяин дома.
А я не могу остановится. Слезы катятся из глаз. Держусь за перила так крепко, как только могу.
— Я, я… — не могу говорить, лишь трясусь и тихо реву.
Владимир делает несколько шагов и выравнивается со мной. Осторожно здоровой рукой поддерживает меня и мы спускаемся.
Он что-то тихо говорит пока мы идем на кухню, а я не могу остановится. Не могу разобрать его слов. Ничего не вижу, так как
