Книга Яблоневый дворик - Луиза Даути

В моей голове пронеслось множество вопросов, в том числе такой: знает ли об этом твоя жена? А ей ты предлагал что-нибудь подобное? И еще один: так сколько женщин было у тебя до меня?

Ты по-мальчишески передернул плечами, посмотрел на меня и состроил гримасу.

— Мне кажется, ну, не знаю, наверное, это какое-то извращение, плюс фактор риска… Понимаешь, я думаю, это своего рода зависимость. Многие люди занимаются чем-то похожим. Всем иногда хочется острых ощущений, правда же? Взять хоть моих коллег… Разница только в том, какую форму принимает стремление к риску. Один, например, по выходным летает на параплане. Каждый раз по приземлении ломает ключицу. А у него четверо детей. Я, по крайней мере, не прыгаю со скал.

Нет, подумала я с горечью, ты просто уговариваешь других прыгнуть.

В сгустившейся темноте вечера мы стояли у входа на станцию «Темпл». Было гораздо холоднее, чем обычно в это время года. Мне пришло в голову, что меня вовсе не возбуждает перспектива быть захваченной врасплох. Скорее наоборот. Меня возбуждает мысль о гостиничном номере, накрахмаленных белых простынях, мягких диванах, приглушенном свете, зеркалах, в которые мы можем смотреться, об анонимности и уединенности, о том, чтобы укрыться где-нибудь, где никто не может меня найти… Но вслух я сказала:

— Ладно, поговорим об этом в другой раз.

— Нет, давай поговорим об этом сейчас, — возразил ты, и я про себя усмехнулась: нет лучшего способа удержать тебя рядом, чем намекнуть, что я что-то скрываю.

Я вспомнила, как Сюзанна однажды сказала мне: «Есть определенный тип мужчин. Их очарование заключается в их предсказуемости». Я процитировала бы тебе это замечание, но подозревала, что ты оскорбишься.

— Давай, — наклонился ты ко мне.

Я слегка покачала головой, но улыбнулась.

Ты нежно, но ощутимо ткнул меня пальцем в лоб:

— Что творится у тебя в голове? Вот прямо сейчас что там творится?

Я огляделась по сторонам и сказала:

— Мы тут довольно близко…

Я имела в виду, что мы довольно близко от твоей работы и есть шанс, что мимо пройдет кто-то из твоих знакомых. На самом деле я просто пыталась увильнуть от ответа: когда мы целовались в парке на набережной, близость твоей работы меня не волновала.

Ты скрестил руки и сердито уставился на меня, играя роль злого следователя:

— Лучше честно признайся, что у тебя на уме, не то мы еще долго здесь простоим.

— Ну хорошо… Скажи тогда… Что для тебя значит рискованный секс? — спросила я, понимая, как беспомощно звучит вопрос.

Надо отдать тебе справедливость: ты выслушал его не моргнув глазом.

— Да ничего не значит. — Ты пожал плечами. — Просто мне это нравится. Кому-то нравится секс по утрам, кому-то — в ванной, кто-то любит наряжаться… Некоторые любят, ну, я не знаю, анальный секс. Это ничего не значит.

Мимо нас, цокая высокими каблуками, пронеслась компания девушек, едва не сбив меня с ног. Пришлось тебе взять меня за локоть и увлечь в сторону. На нас по-прежнему никто не обращал внимания. Мы были просто парой, мужчиной и женщиной, которые о чем-то разговаривали, прежде чем разойтись.

Я в каком-то смысле оказалась в тупике. Мне хотелось знать, водил ли ты в тот узкий переулок другую женщину, и я подозревала, что, спроси тебя об этом, ты ответил бы положительно; мало того, в прошлый раз приключение наверняка увенчалось успехом, потому что происходило в более позднее время. Но спросить об этом я не могла, чтобы не выдать свою слабость. Так или иначе, я подозревала, что ты вот-вот и сам догадаешься, как неуверенно я себя чувствую, и эта мысль казалась мне невыносимо унизительной. Я решила отвлечь твое внимание и сказала:

— А хочешь знать, о чем я мечтаю?

— Конечно.

— Чтобы меня похитили пришельцы.

Ты вытаращил глаза.

Я улыбнулась и кивнула.

— Да! Я представляю себе, будто меня похитили инопланетяне я лежу на круглом белом ложе, разумеется, обнаженная, а вокруг стоят пришельцы и смотрят на меня, на мое голое тело — маленькие человечки с вытянутыми головами.

— Ты все выдумываешь.

Я засмеялась:

— Ну конечно, это же мои фантазии.

— Нет, я имею в виду, выдумываешь сейчас, на ходу. Ты меня дразнишь.

Я покачала головой.

— Нет, честное слово, нет. Именно эту картину я часто вижу во время, ну, сам знаешь чего. Я на круглой белой кровати, и мне тепло.

— С вытянутыми головами?

— Я понимаю, очень банально, да?

Ты озадаченно поскреб затылок.

— Не знаю, почему-то мне казалось, что у одного из ведущих ученых страны должны быть более изощренные сексуальные фантазии.

— Изощренные — вроде темных аллей в час пик? Последовала короткая пауза.

— Один-ноль в твою пользу.

Мы уже улыбались друг другу, напряжение спало. Я доказала тебе, что в такого рода поддразнивании мы равны. Мне удалось избежать унижения. Гордость — ужасная штука. Она заставила меня отвернуться от тебя в тот момент, когда мне больше всего хотелось пройтись с тобой, держась за руки, вдоль реки, дойти до Саут-Бэнк и посидеть там в баре Королевского фестивального зала, послушать, если получится, джаз, потом поужинать в каком-нибудь ресторанчике, где мы могли бы соприкасаться коленями под столом. Гордость заставила меня уйти, даже не спросив, согласен ли ты на такой сценарий. Мне так безумно хотелось всего этого, что нестерпимо было думать, что ты можешь мне отказать. Муж пошел на концерт. Ничто не мешало мне уйти из дома на весь вечер. Может, и тебе тоже? А что, если ты привел меня к метро только потому, что считал, что мне пора домой? Что, если мы упускаем редкую возможность провести вместе целый вечер просто потому, что ни один из нас не решается предложить это первым?

— Я, пожалуй, пойду, — сказала я, поворачиваясь.

Даже не попытавшись обнять меня на прощание — невинно, как добрую знакомую, ты помахал рукой и отпустил. В вестибюле метро я задержалась под тем предлогом, что мне надо обновить транспортную карту, а на самом деле надеясь, что ты последуешь за мной, но, конечно, ты не появился. Мне едва хватило сил, чтобы не побежать за тобой. Впрочем, я даже не знала, в какую сторону и куда ты направился: домой, в офис, на заранее назначенную позднюю встречу, на вечеринку с друзьями или… или на свидание с другой женщиной. Почему бы и нет, ведь совсем стемнело и аллеи опустели. Я ничего не знала и не имела права задавать вопросы.

Когда я проходила через турникет, загудел телефон, который ты мне дал. Ты прислал