ошибку — или, может быть, спасительную милость: заглянула в свою рабочую электронную почту прямо перед ужином. И, черт возьми, я ни за что не смогу взять полный выходной и при этом остаться в курсе событий. Я чувствую, что мне нужен помощник просто для того, чтобы быть помощником Александра.
Я не знаю, как Филиппу это удавалось, но одного дня обучения по телефону было явно недостаточно. С его слов это так просто, и я полагаю, что по сути так оно и есть. Я помогаю Алексу выполнять его работу. Отвечаю на электронные письма, готовлю ему кофе, выполняю поручения, отвечаю на его телефонные звонки и назначаю встречи. Мне повезло, что он держит свою личную жизнь в секрете, иначе я бы чувствовала себя как Энн Хэтэуэй в фильме «Дьявол носит Prada».
Я потратила три часа, отвечая на все электронные письма, которые могла, пересылая остальные Алексу или стажерам, занимающимся конкретным проектом, и делая перекрестные ссылки на несколько файлов, которые понадобятся Алексу для его утренней встречи.
— Полина, — говорю я сквозь стиснутые зубы, — когда же ты наконец запомнишь, что для того, чтобы я смогла сделать тебе прическу, ты должна сидеть спокойно, не двигаясь? Ты уже достаточно взрослая, чтобы знать, как сидеть смирно.
Блин, я чувствую себя заезженной пластинкой.
— Я не шевелюсь, — скулит она. — Я просто двигаю глазами, мам..
— Малыш, ты не просто двигаешь глазами. — Я откладываю щетку и беру лак для волос. — А теперь закрой глаза.
Подождав немного, я сбрызгиваю ее макушку лаком для волос и зачесываю волосы назад. Таня принесла большие розовые банты, сказав, что многие девочки в школе носят их. Они слишком велики, но до смешного милы, а поскольку все носят одинаковую форму, красочные банты — хороший способ придать немного индивидуальности.
— Теперь все?
Полина драматично откидывает голову назад как раз в тот момент, когда я завязываю бант, в результате чего большая прядь ее волос выбивается из хвоста.
— Ну, отлично.
Я закрываю глаза и стискиваю зубы. Сегодня первый день в новой начальной школе. Очередное утро, которое меня убивает.
— Пожалуйста, ради всего святого. Сиди и не двигайся.
Я вытаскиваю ленту из ее волос и начинаю все сначала. Второй раз прическа получается замечательно, и тогда я перехожу к Вике. Вселенная бросила мне кость, и она сидела совершенно неподвижно, пока Полина демонстрировала свои новые навыки в натягивании колготок.
— Хорошо, мои маленькие ученицы начальной школы, — говорю я со слезами на глазах. — Возьмите свои досочки и, пожалуйста, не пачкайте их, пока я не сделаю несколько снимков.
Папа купил мне простые квадратные классные доски, и после того, как я потратила несколько часов на работу, я потратила еще час, пытаясь создать дизайн для досок в стиле «Первый день в школе». Их девочки будут держать на фотографиях.
Затем я встаю напротив входной двери и включаю все лампы в этой крошечной квартирке. У нас есть окно за нашим обеденным столом и по одному в каждой спальне. Я не уверена, соответствует ли это стандартам пожарной безопасности, но можно сказать наверняка: окна почти не пропускают света.
— Улыбнитесь! — говорю я девочкам и прохожу через череду вымученных улыбок и кривляний, прежде чем получаю достаточно хорошие фотографии. Я отправляю их папе сообщением и по электронной почте своим бабушке и дедушке, которые проверяют электронную почту всего несколько раз в месяц. Я делаю еще несколько фотографий, а потом осознаю, сколько времени.
— Вот дерьмо.
— Мамочка сказала — дерьмо! Мамочка сказала — дерьмо! — скандирует Полина, в то время как Вика истерически смеется. Я просто закатываю глаза и подлетаю к столу, хватаю свою сумочку и засовываю ноги в туфли.
Помимо вчерашних бантов, Таня привезла более тонны обуви и одежды, которые она купила в Интернете — по ее словам, в основном, когда была пьяна. Но она не может надеть это в школу, так как у них строгая форма одежды для учителей.
Как мама двух учениц престижного заведения, я должна была одеваться «красиво», но не прикладывать столько усилий к своей внешности, как сейчас. Сегодня на мне шелковое платье, которое, осмелюсь сказать, мне очень идет. Этим утром я надела единственный бюстгальтер пуш-ап, который у меня есть, и степень декольте, которое я демонстрирую, кричит о том, что «у нее есть сиськи, и она ничего не может с этим поделать». У меня всегда была хорошая грудь, и когда я кормила близняшек, ее размер увеличился вдвое. Я смогла кормить грудью лишь три месяца, чем до сих пор очень горжусь. И после того, как у меня закончилось молоко, увеличившийся размер моего бюста никуда не делся.
У нас с Таней одинаковый размер обуви — мы это выяснили сразу, как познакомились, что привело к частому обмену обувью за годы нашей дружбы. Ее слабостью всегда были туфли на высоком каблуке. Честно говоря, я не знаю, как она выдерживала целый день в таких туфлях. Учить и воспитывать маленьких неуправляемых деток в начальной школе достаточно сложно само по себе, не говоря уже о семисантиметровых каблуках.
Красные туфли на каблуках, которые я надела, идеально сочетаются с платьем, и я спала с заплетенными в косы волосами, чтобы сегодня утром они были волнистыми, создавая иллюзию того, что я действительно потратила время и усилия на их укладку. Я правда хочу делать прическу и макияж каждое утро перед работой, но, черт возьми, у меня нет на это ни сил, ни времени.
Я обнимаю и целую девочек, затем выхожу, запирая за нами дверь квартиры. В коридоре, ведущем от нашей квартиры к выходу, всегда пахнет сигаретами и мочой. Я беру каждую девочку за руку и убыстряю шаг, не останавливаясь и не позволяя себе оглядываться, когда мы проходим мимо открытой двери. Вполне возможно, в этой квартире мог быть труп, или, что более вероятно, кто-то вырубился голым из-за того, что слишком много выпил прошлой ночью. Я не могу дождаться, когда увезу отсюда девочек, чтобы жить где-нибудь, где мне не захочется задерживать дыхание, выбегая из своего дома на улицу.
Мы добираемся до машины и усаживаемся в рекордно короткие сроки. Девочки достаточно взрослые, чтобы сидеть в креслах-бустерах и без ремней безопасности, но я к этому не готова. Ремни безопасности кажутся намного надежнее, а обе мои девочки могут быть такими неуправляемыми, что я боюсь, чтобы они не вывалились из машины, пока я за рулем.
— Вы рады, что идете в школу? — спрашиваю я, выезжая с крошечной парковки у дома.
