по карьере и не вышла боком, оказалось непросто.
Но все это было впереди. А пока же вполне счастливый мичман приложил немало сил и использовал протекцию Макарова, благодаря которой удалось добиться перевода на броненосный фрегат «Память Азова», который через некоторое время стал тем кораблем, на котором цесаревич Николай Романов отправился осматривать мир. А затем была Япония и дерзкий поступок Храброва, когда он самовольно покинул фрегат и отправился «спасать» Романова. Тогда он сильно рисковал, если бы покушения не состоялось, или он не успел бы помочь, его ждал офицерский суд за нарушение дисциплины и вероятное списание на берег. Но победителей не судят, все прошло как по нотам, хотя и с некоторыми сложностями, и вместо наказания его наградили.
Именно тогда и начался его взлет, хотя ему хватило ума оставаться в тени и не высовываться. При Николае Романове находилось множество людей. Когда он стал Императором, их количество лишь увеличилось. Так что не следовало обращать на себя внимание сильных мира сего. Естественно, различные фигуры, наподобие Витте, Плеве или Ламсдорфа знали о нем, но всерьез не воспринимали в силу несопоставимости «калибров». Великие князья, люди зачастую пустые и тщеславные, вообще внимания на него не обращали. Именно такого Храбров и добивался, его план подразумевал неторопливый и осторожный подход, следующей ступенью в котором было получение звания контр-адмирала.
В дверь постучали. Точно к назначенному времени подошли те, кого он вызывал. Храбров закрыл конторскую книгу, убрал ее в ящик стола, после чего позволил офицерам зайти.
— Приветствую вас, господа. Дело нам предстоит общее, предлагаю обойтись без чинов, — начал Храбров и кивнул, приглашая присесть за стол напротив. Беседа проходила в его каюте на борту «Наследника», а гостей насчитывалось трое, все лейтенанты. Первого, своего и проверенного вахтенного начальника звали Игорь Дитц. Вторым был Николай Толбухин с «Севастополя», рекомендованный фон Эссеном. Еще недавно друг командовал «Новиком», но Макаров решительно снял Чернышева за некомпетентность и передал броненосец Эссену, а тот посоветовал подходящего моряка. Третьим был Ростислав Бойко с «Цесаревича». — Дело нам предстоит серьезное. Прежде чем начать, мне хотелось бы знать, готовы ли вы послужить для блага флота и Отечества?
— В каком статусе, Евгений Петрович? — уточнил среднего роста с неприметной внешностью светловолосый Дитц.
— В качестве офицеров, обеспечивающих безопасность Тихоокеанской эскадры, контрразведки! — последнее слово прозвучало внушительно, и Храбров с интересом стал ожидать ответа. В современной России контрразведка существовала только в Петербурге, да и то, вызывала одну лишь скорбь. В ней не было ни солидности, ни силы, ни авторитета. В общем, одно название. Главный Морской Штаб вроде как озаботился проблемой, но учитывая всеобщий уровень бюрократии и патриархальную неторопливость Святой Руси, дело могло долго набирать обороты. Флот вообще по давней привычке считал, что сможет победить кого угодно и где угодно без всяких шпионских игр, дипломатии, сохранении в тайне секретов и сложных взаимоотношений с врагами.
Настоящая контрразведка должна была появиться у России через два-три года, но сейчас, похоже, ситуация развивалась быстрее. И Храбров понимал, что это крайне нужное дело, которое, при грамотном подходе, сможет принести и ему самому немало дивидендов в виде авторитета и многочисленных возможностей.
И то, что Макаров доверил ему столь важное направление по здравому размышлению выглядело невероятной удачей. Адмирал и сам не понял, какую власть он ему вручил! Да при правильном подходе, при надежных людях и продуманной стратегии он столько всего сможет сделать, что и не описать. Тут открывалось такое поле деятельности, что голова шла кругом. Главное, подобрать проверенную команду, готовую идти за ним куда угодно, сформировать оперативное и силовое подразделения, а затем выйти на уровень реальных тайных операций. По сути, у него появился шанс создать легендарный СМЕРШ, только не советской, а имперской традиции.
— Я согласен, — сразу же высказался Дитц. Как раз в нем капитан не сомневался.
— И я, — кашлянул Бойко.
— Это что, вы предлагаете нам стать жандармами? — с отчетливым недовольством протянул Толбухин, высокий брюнет с внимательным взглядом.
— Жандармы — это жандармы, а мы офицеры, защищающие родной флот от шпионов, иностранных агентов, различных провокаторов и революционеров-анархистов. Мы оберегаем собственные корабли от разной сволочи, негодяев и врагов. Наша честь останется незапятнанной, а служба принесет великую пользу, — спокойно парировал Храбров. То, что в нынешней России жандармов недолюбливают и считают цепными псами самодержавия, не для кого секретом не было. Особенно подобным отношением грешила часть высшего сословия, не понимая, что те, кого они презирают, защищают их от тех, кто готов это самое привилегированное сословие поставить к стенке и сожрать с потрохами. Все это характеризовалось такими определениями, как глупость и снобизм, но Толбухин вроде как был лишен подобных недостатков, Эссен не зря же его рекомендовал. — Все, кто здесь собрались — будущая контрразведка. Особая присяга, принимаемая жандармскими офицерами, не подходит к военной этике морских офицерских чинов. Так что у нас своя стезя, непростая, но славная.
— Такая формулировка меня полностью устраивает, — Толбухин не стал вставать в позу, подтвердив характеристику «толкового, разностороннего и развитого моряка», что дал ему Эссен.
— Рад подобное слышать. Предлагаю ознакомиться и подписать сей документ о неразглашении секретных сведений, — Храбров достал из сейфа три специально отпечатанных бланка с гербом Главного Морского Штаба в виде двух якорей на щите. Они состояли из ряда пунктов, сводящихся к тому, что подписавшийся обязывался хранить тайну по роду своей деятельности.
— Однако! — Толбухин покрутил головой, знакомясь с текстом.
Дитц и Бойко промолчали. Дочитав, они поочередно макнули перо в чернильницу, написали свою фамилию с инициалами, расписались и поставили дату. Сразу становилось ясно, что работать с ними будет легко. Толбухин так же расписался, но этот обладал более сильным характером и независимыми суждениями. Такие люди редко шли против совести и чести, но если за что и брались, то выполняли свои обязанности практически идеально.
— Прекрасно! Поздравляю вас, господа, сегодня, первого марта официально создана контрразведка РИФ, — Храбров пожал руки подчиненным, после чего убрал бланки в сейф. — Пока мы единственные в своем роде и существуем лишь на Тихоокеанской эскадре. Наш отдел носит название Особого, и о нем знаю лишь я, адмирал Макаров, да Наместник Алексеев, с которым согласованы общие моменты. Как вы успели ознакомиться в подписанных бумагах, о наших делах вы можете вести беседу лишь меж собой, да со своими подчиненными, которых вам же и предстоит найти.
Закладывая традицию, он прошел к бару и достал бутылку шампанского. Собственноручно открыв и разлив напиток, он поднял бокалы.
— За нашу службу, за нас и за ту пользу, что мы можем принести флоту и России!
Все выпили и сели. Храбров отметил, что в
