столько политическая платформа Либерального альянса, сколько все последующее развитие бразильского общества. Речь идет о движении буржуазно-демократического характера, которое отстранило от власти консервативную кофейную олигархию и открыло путь для ускоренного капиталистического развития.
Вооруженная борьба против господства буржуазно-помещичьей кофейной олигархии отличалась не только своей массовостью, но и весьма широким социальным составом участников. В исторической литературе такого рода движения часто именуются популистскими (от слова population — население). Иногда этот термин употребляется как синоним «народного движения», хотя между ними следует проводить разницу. Для популизма характерны не только поликлассовый состав участников движения, по также наличие буржуазно-реформистского руководства в лице популярного политического лидера.
Буржуазные социологи обычно переоценивают роль лидеров типа Варгаса, приписывая им исключительные качества. Немецкий социолог Макс Вебер еще в начале XX в. разработал целую концепцию о так называемом «харизматическом» лидерстве. Термин «харизма» (charisma) был заимствован им из раннехристианских произведений как символ некоего божественного дара, таланта к руководству широкими слоями населения, которые эмоционально возбуждены, но не организованны, и только благодаря «харизматическому» вождю способны подняться на борьбу. Веберовская концепция основывалась на признании надисторической роли «харизматического» лидера, способного якобы по своей прихоти и воле творить, если не постоянно, то хотя бы временно, любые чудеса.
В свое время блестящую отповедь подобному социологическому идеализму дал Г. В. Плеханов, с марксистских позиций объяснивший подлинную роль выдающихся личностей в истории. Г. В. Плеханов писал: «Характер личности является «фактором» общественного развития лишь там, лишь тогда и лишь постольку, где, когда и поскольку ей позволяют это общественные отношения…»{98}
Буржуазные историки и социологи игнорируют эти условия, приписывая политическим лидерам чуть ли не сверхчеловеческие способности гипнотизировать массы и вести их за собой подобно вождю-мессии, провидцу.
Такая оценка часто встречается в западной литературе, посвященной Жетулио Варгасу. Бразильский историк Азеведо Амарал, например, приписывает ему «высшую силу политической интуиции»{99}. Это качество в сочетании с патриотизмом и честностью, о которых также много говорят придворные клевреты, создали вокруг Варгаса ореол супергения, суперруководителя.
Исходя из этого тезиса, буржуазные авторы извра щают смысл массового антиолигархического движения 1930 г., приписывая главную роль Жетулио Варгасу, который якобы и поднял народ на борьбу. Массы, по их мнению, просто стремились подражать своему вождю, верили ему и шли за ним, ибо сами неспособны были выступить против кофейной олигархии.
Именно в этом смысле и употребляется в западной литературе термин «популизм». При этом характерно, что ему даются нарочито туманные и общие формулировки, которые не столько объясняют, сколько скрывают или извращают социальный смысл движения, подобного тому, которое имело место в 1930 г. в Бразилии.
В наиболее законченной форме характеристика популизма дана в трудах аргентинского социолога Торкуато С. Ди Телья, который считает его типичной формой «политического движения, опирающегося на поддержку масс городского пролетариата и крестьянства, но которое не является результатом действия автономной организованной силы каждого из них. Это движение пользуется поддержкой и непролетарских секторов, придерживающихся идеологии, направленной против сохранения статус-кво (anti-status quo ideology)»{100}. Данный тип массовых движений, как считает Т. С. Телья, характерен только для слаборазвитых или «недостаточно образованных» районов и стран, как своего рода «революция растущих ожиданий».
Такова в самой общей форме буржуазная концепция «популизма».
Что в ней правильно, а что нет? Какова позиция марксистов по этому вопросу? Ответить на это непросто, так как сама проблема в марксистской историографии не разработана. С самого же начала возникает вопрос: есть ли вообще такое явление, как «популизм», а если есть, то как оно вписывается в общую канву социального развития и классовой борьбы?
Выступая против всякого рода антинаучных и спекулятивных мифов о «харизматическом» лидерстве и популизме, не следует впадать в противоположную ошибку и вообще отрицать существование популизма как формы массовой психологии, настроения и действия. Данное явление существует объективно и закономерно, его можно игнорировать, по от этого оно не исчезнет. Чтобы понять сущность популизма, определить его подлинную роль в общественном развитии Бразилии, следует исходить из марксистско-ленинской концепции развития классового общества.
Научно-материалистическая теория классов и классовой борьбы не ограничивает социальное развитие общества лишь сферой противоборства классов, а подразумевает возможность самых разнообразных форм массовых и поликлассовых движений. В. И. Ленин указывал, что «противополагать массы и классы можно, лишь противополагая громадное большинство вообще, не расчлененные по положению в общественном строе производства, категориям, занимающим особое положение в общественном строе производства…»{101} Таким образом, «масса» и «класс» не отрицают друг друга, а означают лишь различные уровни и критерии общественного деления. Само «понятие массы, — писал В. И. Ленин, — изменяется в том смысле, что под ним разумеют большинство, и притом не простое лишь большинство рабочих, а большинство всех эксплуатируемых…»{102}.
Марксизм-ленинизм научно обосновал, а практика подтвердила, что решающую роль в развитии общества играют именно эксплуатируемые массы, рассматриваемые во всей своей совокупности. Единственно действительной силой, вынуждающей социальные перемены, является лишь революционная энергия масс. Ф. Энгельс, оценивая движущие силы истории, писал, что «надо иметь в виду не столько побуждения отдельных лиц, хотя бы и самых выдающихся, сколько те побуждения, которые приводят в движение большие массы людей, целые народы, а в каждом данном народе, в свою очередь, целые классы»{103}.
Особое место среди многообразных массовых движений занимает популизм. В марксистской историографии этот термин применительно к Латинской Америке используется довольно часто, но делается это обычно как-то стыдливо, между прочим, нередко в иронических кавычках. Подразумевается при этом, что, вообще-то говоря, никакого популизма в действительности нет, все это хитрая выдумка буржуазных социологов.
Такой подход, на наш взгляд, не соответствует действительности. Популизм является реальным фактом и игнорировать его никак нельзя. Признание этого факта ни в малейшей степени не означает умаления роли классов и классовой борьбы, ибо популизм как раз и является специфической формой проявления этой борьбы. Нежелание признать популизм как закономерное явление, по-видимому, вызывается опасением допустить возможность примирения классов, союза эксплуатируемой массы с буржуазно-националистическими слоями, как это было в 1930 г. в Бразилии.
Такое опасение неправомерно, ибо известно много случаев, когда на том или ином этапе, в той или иной форме подобный союз существовал, хотя бы только временно. Да и сейчас в освободительном антиимпериалистическом движении соучаствуют самые различные классы и социальные слои, нередко даже антагонистические друг другу. И это никого не удивляет, ибо все понимают смысл такого союза, в котором объединяются самые различные социальные силы, совместно выступающие против реакции и империализма.
«Потребность в «человеческой», культурной жизни, в объединении, в защите своего достоинства, своих прав человека и гражданина охватывает все и вся, — указывал В. И. Ленин, — объединяет все классы…»{104}. Популизм
