уровня проведения этого самого собрания. Первый, так сказать, низовой, проходил каждое, ну, или почти каждое, воскресенье и являлся чем-то вроде дружеских посиделок. Собирались уважаемые в городе люди, сидели, попивали винцо, важные разговоры разговаривали. Совсем иное дело то мероприятие, которое намечалось на завтрашний день. Ассамблея дворянского собрания. Событие такого размаха случалось всего лишь дважды в год: летом, в конце июня и зимой, во второй половине декабря. В принципе, все то же самое, но как у того парохода: труба повыше, дым погуще. Дамы к этому мероприятию старались пошить для себя новые наряды, ведь после официальной части, на которой собравшиеся утверждали всякие указы градоначальника касательно их, дворянской жизни, обязательный бал начинался.
Следующий день наступил. Граф Иван Лудильщиков облачился в свой официальный мундир чиновника министерства иностранных дел. Хоть теперь он и за штатом службу проходит, права ношения сего мундира его никто не лишал, а в провинциальном дворянском обществе сей мундир с погонами коллежского асессора, соответствующего Огаревскому ротмистру, вообще этаким особым шиком считаться будет. Критически осмотрев себя в зеркало, Иван перенесся почти к самому портику входа. Ну, да, такой способ прибытия в сочетании с графским титулом, мундиром и георгиевским крестиком на нем явно еще одной лишней претензией на особливость посчитают, что, собственно, Ивану только на руку будет. Как у ос их яркая защитная окраска. Без нужды к этим опасным насекомым никто не лезет.
Важные от осознания собственной значимости слуги встретили молодого графа и с поклонами проводили в актовый зал на предназначенное в первом ряду место. Спрашивать, с чего вдруг ему выпала такая честь, Иван не стал: и без того понятно, что это Башенин по каким-то своим соображениям с этим почетным местом расстарался.
Пока собрание не началось, большинство его участников находились на ногах, передвигались по залу, здоровались и общались со знакомыми. Даже на очень беглый взгляд четко различалось два центра притяжения: один ближний к установленной трибуне, в котором преобладали мундиры государственных служащих, очевидно сторонники Сарапульского градоначальника. И второй, на галерке, преимущественно в статских костюмах. Члены этого второго ядра водили хороводы вокруг трех человек, до двоих из которых Ивану не было ровным счетом никакого дела, а вот до третьего….
М-да, третий. А это же никто иной, как тот самый татарин оказался, которого совсем недавно Иван лично пленил в ходе неудавшегося нападения на их дирижабль непонятных разбойников. Как там его зовут… еще созвучно с именем татарского хана, разбитого Дмитрием Донским за несколько лет до Куликовского побоища. Мурза… вроде Бегич был, соответственно этого благородного бармалея Бегишевым кличут. Ну, да, Султан Бегишев! Интересно, каким образом он так быстро на свободе вдруг оказался? Статья-то с нападением на дирижабль к государственным и особо тяжким относится. Хотя… того же Звонарева вон вспомнить. Тот вообще в это время свой срок на каторге должен бы отбывать. Определенно, прогнило что-то в государстве рассейском, правда до сего дня Иван думал, что у сего процесса есть хоть какие-то рамки и приличия. Ну, да ничего, по крайней мере, эту свою ошибку с оставлением в живых явного врага Иван постарается сейчас исправить.
Не обращая внимание на появление в зале Башенина, Иван, соскочив со своего места, чуть не опрометью бросился мимо него в направлении задних рядов зала. Показалось ему или, в самом деле, но даже разговоры в помещении стихли, когда он к заметно переменившемуся в лице татарину подходил.
— Не понимаю, что делает среди благородных людей этот негодяй и бандит, не далее как неделю назад напавший со своими подручными на мирный дирижабль, в котором летели дети из моего рода! — громко, на весь зал, произнес Иван, глядя съежившемуся противнику прямо в глаза.
Не повезло потомку мурзы с выбором места, где он собрался временно укрыться, пока дело с нападением на дирижабль в сыскном департаменте Казанской губернии щедро проплаченные им служивые люди под сукно старались запихнуть. А ведь всего-то и нужно было, что поинтересоваться, куда человек, на которого они напали направлялся и туда не ехать… Но делать нечего, если на явный вызов не ответить, все дворяне этого города сразу же уверятся, что сказанное молодым графом — чистая и непреложная правда.
— Ай-е! Собака, сын собаки, я с кровью вобью тебе твои лживые слова обратно в глотку. — Бегишев еще попытался вывернуть дело таким образом, чтобы вызов ему бросил именно его противник. Тогда он, как лицо вызываемое, имел бы право на выбор оружия. Понятное дело, в таком случае он выбрал бы конный бой на саблях. И обязательно без применения магии! В том, что граф в магии — страшный противник, Султан на своем собственном примере убедился уже преотлично.
Только вот не те слова он выбрал, чтобы оскорбить врага. Услышав бранные слова в адрес своих родителей, Иван, нимало ни сумняшись, двинул кулаком прямо в оскаленную морду соскочившего со своего места разбойника.
— Дуэль! Немедленно! — Не сумел сдержать рвущееся наружу бешенство Бегишев, поднимаясь из кучи-малы сторонников, которую он собрал в полете после удара по своей физиономии.
— Согласен. Без ограничения оружия. Насмерть.— –Лудильщиков кивнул и, четко развернувшись через левое плечо, чуть ли не строевым шагом зашагал к выходу. Волей-неволей Бегишеву пришлось идти за ним. А следом и прочее благородное общество в полном составе, позабыв на время про ассамблею, гурьбой потянулось. Посидеть, послушать всякие скучные благоглупости они еще успеют, а тут прямо сейчас на их глазах смертоубийство случится!
Дуэльная арена от здания дворянского собрания располагалась буквально в двух шагах. Ну, тоже ведь, своего рода, неотъемлемая часть дворянских привилегий. Побыть в качестве секунданта вызвался Александр Ростопчин, гимназист, который в Ивановом далеком прошлом накладывал на него и его друзей по реальному училищу проклятие Немощи. Иван почти и не помнил уже его лица, но бывший гимназист, оказывается, немало этими их почти детским столкновениями гордился. Про эти свои чувства он сам Ивану, пока арену для их поединка с Бегишевым подготавливали, рассказал.
Минут пятнадцать прошло. Зрители по местам расселись, обе стороны необходимые бумаги об отсутствии претензий в случае смерти подписали. Наконец, самих поединщиков в дуэльный круг пригласили. Ну, это площадка для поединков так называется, на самом-то деле, по форме это и не круг вовсе, а довольно вытянутый овал с возвышающимися над стенками рядами скамеек для возможных зрителей. Кстати, на этот раз зрителей скопилось преизрядно. Даже жаль, что все так неожиданно с этим татарином вышло. Иначе непременно на свою победу поставил бы.
Отзвучали положенные слова об отказе от примирения, после чего по периметру площадки артефактная защита возникла и заколыхалась. Не сказать, чтобы от любого возможного заклинания она смогла бы зрителей уберечь, но там ведь тоже не совсем бесталанные к магии люди собрались, от ослабленного защитной магией заклинания отбиться всяко сумеют.
Татарин снова на свою скорость положился. Еще в тот момент, когда защитная стенка едва поднималась, уже первый огненный шар в Ивана запустил. А следом еще один, и еще. Попытался перевести поединок в форму, когда один из бойцов нападает, а второй только и успевает, что защитные Щиты устанавливать. Если успевает. Да только Лудильщиков не обычный Щит на пути файербола поднял, а выставил небольшую зону пространственного переноса с выходом в аккурат в затылок противника. Кстати, сложное дело так подгадать, чтобы быстро летящий огненный шар точнёхонько в эту невидимую зону влетел. Совершенно обоснованно Система Меткость +1 написала.
Вся дуэль буквально пару десятков секунд только и продлилась. Ровно столько, сколько объятая пламенем фигура татарина по песку с воплями скакала, прежде чем упасть.
Впечатленные скоротечностью и жестокостью расправы, сарапульские дворяне потекли стайками обратно на свою ассамблею.
Выбрав момент, Башенин, возвращавшийся вместе со всеми своими сторонниками, приблизился к Ивану:
— Безрассудное решение, — произнес он, — но не могу не признать, что этим своим поединком вы, Иван Федорович, мне в немалой степени сегодня помогли. Не думаю, что после произошедшего на арене эти посланники из Вятки отважатся на немедленное обострение ситуации.
— Так у меня и выбора то не оставалось, Павел Андреевич, нападение на членов
