тряпку вместе с головой. Один из троицы в переноске тела не участвовал, он молча шел впереди, гремя связкой ключей. Судя по уверенной траектории их движения, они направлялись к одной из пристроек. Первым желанием Шпатца было немедленно вмешаться в это действо, освободить пленного и допросить похитителей. Он даже сделал одно резкое движение в сторону двери, но остановился. Подозвал к себе жестом обоих охранников и Крамма.
— Я хочу немного подождать развития событий, — прошептал он. — Надеюсь, этого несчастного сразу не убьют.
— Могу подобраться к ним поближе и дать знак, если они планируют что-то кровавое, — тихо ответил Крамм. Шпатц кивнул. Анвальт почти бесшумно прокрался к окну на противоположной стороне здания и выбрался наружу. Один из охранников попытался последовать за ним, но Шпатц отрицательно покачал головой. В умениях Крамма тихо и незаметно двигаться он нисколько не сомневался, а вот громила-телохранитель вполне способен одним неловким движением его демаскировать. Шпатц прислушался к происходящему на улице. К несчастью, трое неизвестных ни разу друг с другом не заговорили. Первый вставил ключ в замочную скважину, дверь лучше всего сохранившейся пристройки открылась с легким скрипом. Похоже, за ней ухаживали лучше, чем за всем остальным на заброшенной фабрике. Потом они вошли внутрь, и звуки пропали вовсе. С наблюдательного пункта Шпатца не было видно дверь. Визуально он помнил, что в той пристройке всего один этаж, а в окнах даже сохранились стекла. Еще над этой частью здания возвышалась труба, видимо, раньше там была котельная.
Потянулись минуты ожидания. Крамм никаких знаков пока что не подавал, видно его тоже не было. Громилы-охранники замерли как истуканы, по их лицам не было заметно, что их хоть сколько-то тяготит эта ситуация. Впрочем, их главной задачей было вовсе не арест и наказание гипотетических преступников в этой медвежьей глуши. Их приставили к Шпатцу, чтобы они проследили, чтобы обитатели этих диких мест не причинили вреда герру штамм Фогельзангу, который вместе с обретением новой фамилии неожиданно для себя стал очень ценной персоной. Настолько ценной, что герр Кальтенкорбл даже внял убедительным доводом Бригит и клятвенно пообещал, что с ним ничего не случится, подкрепив свое обещание двумя тренированными громилами.
Дверь снова скрипнула. Три человека вышли наружу, очевидно оставив свою ношу внутри пристройки. Раз Крамм не подал никакого сигнала, значит убить своего пленного они не пытались. Тот, что с ключами, запер дверь, и вся троица гуськом направилась обратно к воротам. Створка со скрипом вернулась на свое место, лязгнул замок, и все снова затихло.
Шпатц не стал выжидать, пока они отойдут подальше, и направился к двери. Забор со стороны ворот был достаточно высоким, так что этим загадочным визитерам, если они вдруг решат оглянуться, все равно не будет его видно. Из-за угла пристройки показался Крамм.
— Они просто оставили его внутри, — прошептал он, когда Шпатц подошел к двери. Дверь была старая, а вот замок в нее врезан новый. Точнее, не совсем новый, просто гораздо позже, чем это здание было построено. Раньше замок был явно навесной, сейчас остались только следы от петель на потемневшем дереве.
— Странный выбор узилища, — Шпатц заглянул внутрь сквозь пыльное стекло. — Замок — очень сомнительная преграда, если на окнах нет решеток. Как считаете, герр Крамм, нас услышат, если мы сейчас разобьем стекло?
— Нет необходимости, герр Шпатц, — Крамм сунул руку в карман и извлек отмычки. — Я не самый лучший в Билегебене взломщик, но с этим замком и ребенок справится.
Шпатц посмотрел на охранников. Один стоял на углу пристройки и следил, чтобы никто неожиданно оттуда не выскочил, взгляд другого блуждал вдоль ограды, и стены высоких кустов со стороны бывших пастбищ. Замок поддался отмычкам Крамма меньше, чем за минуту, и дверь распахнулась. Пристройка состояла из трех длинных переходящих друг в друга комнат, в комнате, примыкающей к основному зданию, помещалась большая, сложенная из красного кирпича, печь. Судя по дырам в кладке, уже давно не функционирующая. Комнаты были пусты, никаких следов, что здесь обжитые места, кроме свертка в углу той самой комнаты, где когда-то была котельная. Крамм достал из кармана складной нож и принялся резать узлы на веревке. Пленный задергался и замычал, видимо, во рту был кляп.
— Эй, тише, я могу вас случайно порезать! — Крамм отдернул руку с ножом, чтобы случайно не проткнуть какую-нибудь часть тела завернутому в мешковину незнакомцу. — Герр Шпатц, подержи его!
Шпатц опустился рядом с Краммом на колени, удерживая пленника от резких движений. Анвальт ловко справился с узлами, распутал веревки и снял с головы жертвы мешок. Из-под тряпки показались рыжие вихры и веснушчатое лицо Клоса, сына лесника. Рот его был заткнут свернутой много раз тканью. Для надежности кляп перетянули полосой такой же ткани, завязанной на затылке. Вот только счастливым спасенный не выглядел, скорее уж глаза его сверкали возмущением. Шпатц снял с головы Клоса ткань и вытащил кляп. Очень осторожно, потому что Клос выглядел так, что того и гляди укусит спасителя за пальцы.
— Что вы тут делаете? Не трогайте меня! — закричал Клос, как только смог говорить.
— Клос, извини, — Шпатц встал и отступил на шаг назад. — Мы не знали, что это ты, просто подумали, что связанному человеку нужна помощь...
— Вы ничего не понимаете! — Клос задергался, отталкивая руки Крамма, который все еще пытался продолжать распутывать веревки. — Я должен пробыть здесь до утра, а потом... потом... Отец сказал, что я слишком много болтаю с чужаками. Я больше ничего вам не скажу, сделайте все, как было и уходите!
— Хорошо, Клос, мы сделаем, как ты скажешь, — Шпатц взял в руки мешок, который до этого снял с головы сына лесника. — Сегодня же твой день рожденья? Разве ты не должен праздновать его с друзьями или что-то подобное?
— Поэтому я и здесь, — Клос недовольно зыркнул в сторону Крамма. — Это посвящение, а вы пытаетесь влезть в то, чего не знаете!
— Посвящение? Это какой-то обычай? У вас так все празднуют семнадцатилетие? — спросил Шпатц.
— Только избранные! Отец говорит, что когда я пройду все испытания, то стану одним из них, — Клос попытался гордо приосаниться, но из его положения это получилось не очень хорошо.
— Клос, прости наше невежество, — Крамм виновато улыбнулся. — А как же пирог, который для тебя готовила фрау Блазе?
—
