негуманным, но такова природа лидерства. Лидер антигуманен по своей сути. Другим он быть не может ни по базовым характеристикам личности, ни по социальной функции, которую исполняет.
Мы сознательно не включаем в анализ психологических особенностей лидера психопатологические аспекты личности властителя и их проявления в социуме. История человейника изобилует примерами психической патологии вождей и просто клинической картиной насилия, творимого властью. Деградирующие носители власти, коррумпированные, дезорганизованные системы управления несут только беды и страдания тем, кто доверил им собой управлять. И страдания подвластных только преумножаются от действий тех невропатов, кто рвется к власти по горам трупов, чтобы реализовать свой идеал и облагодетельствовать им все человечество. Но уйти в психопатологию и психиатрию означало бы увести наше исследование в такие дебри, из которых выбраться было бы не под силу даже Григорию Климову.
Заметки на полях
Трудно не согласиться с теми, кто утверждает, что власть обладает какой-то особенной психосферой, как кривое зеркало, искажающей реальность. Люди власти не теряют разума, в смысле рациональности мышления. Их поступки расчетливы и рациональны. Но что-то необратимо меняется. Что-то, против чего восстает разум, не отравленный властью. Особенно когда читаешь такое:
«Накануне Нового года у Бориса Николаевича случился очередной инфаркт, и мы спрятали его в санатории в Барвихе. Всех одолевали сомнения: что делать с выборами, можно ли в таком состоянии выдвигать Ельцина? Ведь после инфаркта врачи рекомендуют полный покой, тем более если пациент далеко не молод.
А выборы — это все что угодно, но только не покой.
С Ельциным работали великолепные врачи. Они не обращали внимания на капризы шефа, на злобный тон его замечаний, на вечное нытье…
В одно из моих посещений Борис Николаевич с трудом приподнял голову с подушки и тихо произнес:
— Александр Васильевич, я решил идти на выборы.
Я тут же поддержал его:
— Борис Николаевич, мы в этом никогда не сомневались. Другого равного кандидата все равно нет. Конечно, если бы у вас был преемник, вы бы могли спокойно уйти на пенсию и знать, что он продолжит ваше дело. И мы агитировали бы за преемника. А раз его нет, не ваша вина в этом. Может, президентство — это ваш крест? Придется нести его дальше.
Мой ответ он выслушал с блаженным выражением лица».
Нет, это не сценка из пьесы абсурда. Не анекдот эпохи «застоя», про Генсека, которого переизбрали, не приводя в сознание. Это фрагмент из книги Александра Коржакова «Ельцин: от рассвета до заката». (Издательство «Интербук»,1997 год.)
Да, власть очень похожа на психическую инфекцию. Так уж устроена власть, такова психосфера власти, что, попав «во власть», человек неминуемо становится «человеком власти». Он перерождается, становится тотально другим. На классический вопрос, которым мучил себя Родион Раскольников, «тварь я дрожащая или право имею?», попавший во власть дает однозначный ответ: «Имею право!» Правом повелевать жизнью и смертью подвластных «дрожащих тварей».
Но властность — не болезнь. Конечно, у отдельных властителей отмечаются явные психопатологии и психиатрические болезни, но они не вызваны самой Властью, а лишь провоцируются и усугубляются исключительным положением властителя.
Ничего патологичного и дегенеративного во внутривидовом насилии нет. Как невроз лидера еще не есть патология. Человейник состоялся как система, где насилие и убийство были нормой, более того — они обеспечивали выживание человейника и развитие человека. Весь вопрос в мере, целесообразности и, если так можно выразиться, в разумности насилия. Что же касается деградации Власти, в том числе и деградации личности властвующих, то она шла по нарастающей в ходе эволюции человечества.
Альфа-самец в стае, вождь племени, монарх или босс фирмы по сути своей и содержанию остаются властителями. Одежда и атрибуты власти меняются от эпохи к эпохе, но повадки и наклонности, приемы сохранения власти и правила властвования не меняются. И по-прежнему ограничения властителя лежат вовне, а не внутри сообщества.
Только столкновение с другим властителем и его стаей способно лишить вожака власти или ограничить ее. Заговоры внутри элиты — явление регулярное, но количество успешных явно меньше, чем те, что имели место. Вожак всегда бдительно следит за конкурентами. Либо лично, либо используя аппарат специализированных органов власти — гестапо, ЧК, ФБР и прочих.
Но удар извне опасен и порой фатален для властителя. Гитлер должен был проиграть войну Сталину, чтобы лишиться власти. Березовский и Гусинский, не имевшие реальных конкурентов в бизнесе и вряд ли позволившие кому-либо из своей команды узурпировать власть в компании, лишились большей части собственности и власти в конфликте с президентской «командой». Как говорится, нашла коса на камень.
По сути, вся история цивилизации — это заговоры и перевороты внутри системы власти и крах системы человейника в результате столкновения с другой системой.
В следующей главе мы подробно рассмотрим эволюцию человейника, в котором уже угнездился Демон Власти.
Глава седьмая
Золотой век
Наивно подходить с мерками гуманизма к объективным процессам, протекающим в природе. В жизненной борьбе хорошо то, что способствует выживанию вида. Вид человек разумный использовал внутривидовое убийство как одно из своих эволюционных преимуществ. Что сделано, то сделано. Грех Каина несмываемой печатью лег на человечество, и в той или иной мере его несем мы все. Чтобы адекватно воспринимать реальность, неизбежно приходится учитывать, что человек способен убить человека.
Библейская притча о грехопадении Евы повествует о познании Добра и Зла и обретении способности различать их. Библия прямо указывает, что тем самым люди покусились на божественные способности. Чтобы стать высшими существами им оставалось только обрести бессмертие.
Неизвестно, что за истина содержалась в яблоке. Но в контексте нашего повествования мы можем предположить, что мера Добра и Зла — есть мера насилия. Насилия, необходимого для удержания человейника в состоянии единства перед лицом окружающей среды. И достаточного, чтобы жизнь в человейнике не превратилась в ад.
Абстрактное зло убийства и конкретная необходимость выжить всем и успешно выполнить задачу. Выбор всегда решается в пользу последнего.
В бою офицер при первых же признаках паники обязан применить оружие против солдата, вышедшего из повиновения. Руководитель обязан применить в отношении нерадивого работника все меры воздействия вплоть до увольнения (изгнания из коллектива). Солдат, принося присягу, априори согласен, что его могут расстрелять за неподчинение приказу. Подписывающий контракт работник, априори согласен, что восемь часов его личного времени, его знания, опыт, интуиция, жизненная энергия принадлежат фирме, принимающей его на работу. Работник осознает, что будет уволен (лишен права находиться в коллективе и
