брюнет с легкой сединой. Срулик невысокого роста, полный и рыжий. Они отлично работали парой. Меня они поначалу воспринимали несерьезно, немолодые программисты большая редкость. Но через неделю я нечаянно услыхал, как Шмулик сказал Срулику: “Леонид — иш тохна!”. Это сленг на иврите: иш - человек, тохна - программа.
Кстати, имя Сруль это на польской версии идиша сокращенное имя Исраэль. Отсюда фамилия Срулевич (в Беларуси он был бы Израилевич).
Однажды я сделал программу, использовав отдельные фрагменты из другой моей же программы на похожее устройство. В Герцлии мы вдвоём с Бени Фальком начали интеграцию. Он включил пошаговый режим и программа сразу пошла. “Не бывает!”, — сказал он. Пустили с нормальной скоростью, и программа упала. При каждом пуске она падала в разных местах. Пошагово идет от начала до конца, Бени открыл свою тетрадь с подробным планом интеграции, но я ему предложил: “Давай понизим тактовую частоту, пустим медленно”. Он согласился, И оказалось, что на низкой частоте все работает прекрасно. После определенного порога скорости выполнения программа падает. Я говорю: ”Посмотри маркировку чипов на плате, что-то похожее было у Олега когда-то”. Он внимательно посмотрел и обнаружил, что в плату установлены низкочастотные, низкосортные чипы памяти. Имя у них такое, как надо, но в конце пара букв другая.
Через неделю сижу в Герцлии, работаю. Подходит ко мне директор Яир Гринберг.
— Это ты вычислил, что на плате стоят низкочастотные чипы памяти? — Я. — А как ты догадался? — Год назад что-то похожее было в проекта Олега. — И ты запомнил?
Он долго смотрел на меня, потом ушел.
Однажды утром сижу в Бейт-Шеане, работаю. Звонит секретарша директора из Герцлии, Приезжай, говорит, к часу дня. Я говорю, зачем (ма сиба?). Она смеется и отвечает: “масиба” (банкет). Поехал. От Бейт-Шеана до Герцлии часа два езды, а тут еще дождь сильный начался. Подъезжаю почти к самому входу, открываю зонт, выхожу из машины. И тут сильный порыв ветра вывернул мой зонт наизнанку и спицы поломал. Захожу. Секретарша смеется: “Ты прямо как Мэри Поппинс прилетел с восточным ветром”. А я и не знал, что Мэри Поппинс и в Израиле популярна. Складываю зонт, кладу в мусорную урну возле входа. Большой проект залончили. Дождь перестал. Восемь участников отправились пешком в ресторан на берегу моря. Выпил только бокал красного вина. За рулем.
Потом меня прикрепили к проекту Ариэля Вафнярского. Ариэль приехал из Аргентины. Фамилия от польского слова wapno — известь. В Израиле многие ее затруднялись выговорить. Он впоследствии фамилию сменил на более еврейскую. Проект небольшой. Одна плата. Программа закачивается в несколько EPROM-ов. Вот только на интеграцию надо ехать в Сент-Луис. А у меня американской визы нету. Секретарша позвонила в посольство США, они мне назначили интервью через три недели. А ехать надо вот-вот. Так они мне даже не сообщили, что заказали для меня американскую визу. Узнал я об этом много позже. Ариэль поехал один. Интернета тогда еще не было. Была электронная почта через телефонный модем с возможностью прикреплять к письму двоичный файл. Ариэль присылал мне распечатку результатов в цикле. Я обнаруживал ошибку, вносил изменение в программу, компилировал и высылал ему письмо с прикрепленным файлом. Он записывал его в EPROM и снова проводил испытание. После пяти таких циклов все наладилось. Ариэль приехал довольный. Я устал как собака.
В середине 1998 года Рада испытывала экономические трудности. Задерживали зарплату на неделю, а иногда и более. Когда сначала снимают деньги по кредитной карте, а уже потом приходит зарплата, это не слишком приятно. Кроме того, стали увольнять людей. Я решил сменить работу.
Меня пригласили в новую развивающуюся фирму которую открыл лет пять назад бывший инженер Рады. Мне довелось делать работу, связанную с модернизацией его старого проекта. Кое-что было неясно. Мне дали его координаты и я с ним связался. Он ответил на мои вопросы, потом я закончил этот проект, а он позвонил мне и пригласил к себе поговорить. Расспросил, какие проекты я делал, потом пригласил меня к себе работать. Я согласился, а через пару дней он позвонил, извинился и сказал, что не может взять меня. Рада сильно возражает, а у него с Радой есть общие дела.
В Герцлии работал инженер, приехавший из США. Его звали Цион. Ему было лет 60. Рассказывали, что в США он развелся с женой. Она его раздела догола, отсудила все, что у него было. Он собрался и уехал в Израиль. Мы делали с Ционом общий проект, он остался доволен моей работой. Потом он перешел работать в Elbit Systems. Это крупное предприятие. Условия работы там намного лучше, чем в мелкой фирме. Но по старой памяти он часто к нам заходил. Однажды он подошел ко мне и сказал, что он делает интересный проект по теме, близкой к той, над которой мы работали вместе. Он подумал, хорошо бы и мне перебраться туда, поскольку я в курсе дела. Я дал ему своё резюме. Номер не прошел. Много позже я узнал, что у руководителей отделов кадров разных компаний профессиональное братство, они предпочитают не брать людей, которых с предыдущей работы не хотят отпускать.
* * *
Я разослал множество своих резюме по разным адресам. Глухо. И вдруг, уже осенью, мне позвонил человек и на русском языке поинтересовался, ищу ли я еще работу. Он сказал что его зовут Алекс Фихман, он звонит с завода Tower Semiconductor и приглашает меня на интервью. Я спросил, знает ли он, сколько мне лет (а было мне 57). Он ответил, что это неважно. Я точно знаю, что на этот завод я свое резюме не отправлял.
Я поехал в Мигдаль Аэмек на завод Тауэр. Позвонил с проходной, меня встретили. Интервью проводил молодой полный мужчина Алекс и три молодых женщины: Ольга, Лора и Эллина.. Все русскоязычные. Мне объясники, что требуется программист в отдел тестов. Потом мне задавали вопросы. Иногда предлагали написать маленький фрагмент на Си для реализации какой-либо функции.
Мне сказали, что я подхожу. Женщины вышли, а Алекс спросили, на какую зарплату я рассчитываю. Я назвал цифру больше, чем на Раде, но не слишком высокую. Я не хотел их отпугнуть чрезмерными запросами. Не в деньгах
