под действием сил инерции
В конце ноября 1914 года германское командование на Востоке получило, наконец, те дивизии, которые тремя неделями раньше могли решить исход борьбы за Польский балкон. На Нешаву и Влоцлавск вышли 3-й резервный и 13-й корпуса, на Остров и Кемпен — 2-й армейский корпус, на Крейцбург — 24-й армейский корпус (всего 96 батальонов и 640 орудий — полнокровная армия в условиях первой военной зимы). Но время было упущено, эффект внезапности отсутствовал полностью, и единственное, что могли принести с собой новые дивизии, это «моральное удовлетворение» самим фактом захвата Лодзи.
Э. Людендорфу ничего не оставалось, как это удовлетворение получить, и в первую неделю декабря 1914 года 9-я германская армия нанесла два удара: правым флангом — на Лодзь, левым — на Лович.
Русские войска могли с большим или меньшим успехом продолжать борьбу за район Лодзи (и Польский балкон в целом), но к концу ноября начала выявляться стратегическая нецелесообразность выдвинутого на восток положения 2-й и 5-й армий. Контрудар Э. Людендорфа разрушил те основания, на которых были построены все три прежних плана развития успеха в летних и осенних операциях 1914 года («замысел Рузского», «замысел Иванова», «замысел Ставки»). Надлежало решать, что делать дальше.
29 ноября 1914 года в Седлеце состоялось совещание, на котором присутствовали оба командующих фронтами (Н. Рузский и А. Иванов), их начальники штабов и главные начальники снабжения, Верховный Главнокомандующий, а также генерал-квартирмейстер Ставки Н.Данилов.
На этом Совещании была представлена известная «записка Данилова» (Докладная Записка № 1504 «О ближайших мероприятиях для обеспечения успеха дальнейших военных действий» от 15/(28).11.1914 года).
«Записку», как правило, ругают — наиболее негативную позицию в ее отношении занимает М. Бонч-Бруевич, иногда сдержанно хвалят, но, в действительности, ее содержание было достаточно тривиальным.
Наконец-то, русское верховное командование полуофициально признало тот факт, что до ликвидации Восточно-Прусского выступа и закрепления фронта на нижней Висле всякие операции в Польском балконе и, тем более, к западу от него обречены на неудачу. Это предполагало, во-первых, активизацию действий 10-й армии против Восточной Пруссии; во-вторых, отход левого крыла Северо-Западного фронта на более или менее удобные оборонительные позиции. При этом, конечно, сдавалась Лодзь, что Н. Данилов не считал серьезной неприятностью.
Далее записка фиксировала, что мобилизация в России закончилась, и следовательно, иссяк поток резервов, прибывающих на ТВД строго по предвоенному графику. До сих пор верховное командование могло свободно маневрировать вновь поступающими частями и соединениями и использовать их при возникновении тех или иных оперативных кризисов. Это и делалось:
― сосредоточение к северу от Варшавы 10-й армии после Восточно-Прусской операции,
― развертывание на правом фланге Юго-Западного фронта новой 9-й армии в ходе Люблин-Холмского сражения Галицийской операции,
― переброска к Варшаве 1-го и 2-го Сибирских корпусов во время боев за Варшаву-Ивангород,
― переброска на среднюю Вислу 55-й и 57-й стрелковых дивизий, частей 3-й Туркестанской стрелковой бригады и 3-й Сибирской стрелковой дивизии в Лодзинском сражении.
Понятно, что быстрое сосредоточение новых и значительных сил на решающем на данный момент направлении было важным козырем в руках российского командования, и не будет преувеличением сказать, что именно «подходящие по мобилизации» части и соединения обеспечили в целом благоприятный для России исход летне-осенних сражений.
И вот теперь предвоенный график закрыт: «новые дивизии» закончились.
Какие-то крохи еще оставались. Н. Данилов перечисляет 9-ю и 10-ю сибирские дивизии, еще два полка 3-й Туркестанской бригады, формируемые 13-й и 15-й корпуса; на конец ноября 1914 года все эти части находятся в стадии формирования, и установить точное время их прибытия на фронт не представлялось возможным.
Становилось ясно, что отныне фронтовым командованиям нужно будет рассчитывать только на себя.
Казалось бы, из этого с очевидностью следует необходимость создания Резервного фронта, находящегося в прямом подчинении Ставки, но такого вывода не делает ни Н. Данилов, ни совещание в Седлеце.
Выделение в состав Резервного фронта двух — трех армий автоматически вынуждало русское главнокомандование перейти к обороне на всем театре военных действий — по крайней мере, до преодоления наиболее острой фазы кризиса военного снаряжения и формирования новых соединений.
Такое решение напрашивалось хотя бы в связи со временем года, крайней усталостью войск и очевидной невозможностью достигнуть стратегической цели войны в ходе одной, пусть и самой удачной операции.
Николай Николаевич это все понимает, но ему жалко терять плоды кампании 1914 года, в общем и целом, весьма успешной для русской армии. Кроме того, сказывается национальный характер — в русской военной истории почти нет примеров своевременного, преднамеренного, не вынужденного действиями противника перехода к стратегической обороне. Курская дуга и, отчасти, «стояние» на реке Угре — исключения, лишь подтверждающие это правило.
В результате, русское командование — на всех уровнях: главковерха, командующих фронтами, автора пресловутой «записки» — остается верным себе и национальным традициям. Оно принимает половинчатое решение[40].
Нет никаких принципиальных возражений против перехода к обороне, тем более что на этом настаивает Н. Рузский. Поэтому будет и оттягивание фронта на Средней Висле, и сдача Лодзи, и арьергардное Ловичское сражение.
Одновременно 10-й армии ставятся активные задачи. По мысли Н. Данилова, ее следует усилить группировкой из «не менее чем трех корпусов», действующих в направлении Сольдау Идея, несомненно, верная, но этих корпусов нет, а те, что высвобождаются при отходе 2-й и 5-й армии, понадобятся, чтобы противостоять декабрьскому наступлению Э. Людендорфа. Но тогда сил у 10-й армии не хватит, и она неминуемо застрянет перед Летценскими укреплениями (опять?).
Австро-Венгерская армия, в отличие от германской, считается разбитой, что провоцирует два наступления: правым флангом Юго-Западного фронта на Ченстохов — Краков, а центральными армиями — на Оппельн (100 км к западу от Ченстохова).
Проведение этих операций предполагает обеспечение минимальными силами Галиции и обязательное выдвижение основных сил Юго-Западного
