палку, но стоит прямо, бодро, каких-либо следов страданий на его лице не заметно.
Лавр Корнилов и Иосиф фон Габсбург. 1915 год
Плененного генерала Корнилова сначала направили в лагерь для военнопленных в замке Нейгенбах (близ Вены), а затем – в замок князя Эстергази в селении Лека.
Положение пленных офицеров не было тяжелым. Пленный генерал Е. И. Мартынов (он попал в плен после того, как пилотируемый летчиком Александром Васильевым самолет, с борта которого генерал вел разведку местности, был сбит), находившийся одно время вместе с Корниловым, в 1927 году опубликовал о Корнилове книгу, в которой писал, что тот много читал и внимательно следил за происходившим в России. Мартынов считал, что все это только идет на пользу Германии и Австро-Венгрии, что, по его мнению, следовало бы перевешать «всех этих гучковых и милюковых на одной перекладине».
Описаний подготовки побега, равно как и самого побега генерала Корнилова, сохранилось немного. К тому же в этих описаниях встречаются неточности, противоречия, и откровенный вымысел. Причиной возникновения всех этих «мифов» стала шумиха, которую подняли газеты и журналы после возвращения Корнилова в Россию. Мало интересуясь фактами, они стремились к нагнетанию патриотического бума. Еще бы, ведь Корнилов оказался единственным русским генералом, бежавшим из австро-германского плена.
Корнилов тогда писал сестре: «Подробности своего бегства не буду описывать. Из газет ты кое-что знаешь, хотя врали они невозможным образом… Бог даст, когда-нибудь расскажу».
Рассказать о своем побеге Корнилову так и не пришлось, поэтому и сейчас в его истории много неясностей и неточностей.
Сохранились воспоминания капитана генерального штаба князя А. И. Солнцева-Засекина (он находился с Корниловым в одном из лагерей для военнопленных), согласно которым генерал собирался бежать несколько раз, но все попытки оказались неудачными, в том числе и на самолете с упомянутым выше летчиком Васильевым.
А. И. Солнцев-Засекин пишет, что Корнилову дали знать о лагере для раненых офицеров-военнопленных, фактически о госпитале, в селении Кёсег. Режим там был менее строгий, чем в обычных лагерях, и организовать побег оттуда было легче. Корнилов решил добиваться перевода в Кёсег. Он худел, пил крепкий чай, чтобы вызвать учащенное сердцебиение, и предпринимал всяческие иные усилия, чтобы выглядеть больным. В июне 1916 года его, признав больным, вместе с его денщиком Дмитрием Цесарским перевели, наконец, в Кёсег, где поместили в отдельную палату.
Трудно сказать, как зарождался план побега. По имеющимся данным, в этом заговоре приняли участие пять человек. Это были пленные солдаты Константин Мартынов и Петр Веселов, работавшие в Кёсеге как массажисты, упомянутый денщик Дмитрий Цесарский и пленный русский врач Гутковский, работавший в лагере в качестве дежурного врача. Но, несомненно, главная роль принадлежала солдату австро-венгерской армии, фельдшеру Франтишеку Мрняку, который работал в Кёсеге помощником аптекаря. Он был чехом по национальности и намеревался дезертировать из австро-венгерской армии. Прибытие генерала Корнилова в Кёсег, возможно, и зародило в нем мысль помочь русскому генералу бежать и самому бежать вместе с ним.
Надо сказать, что в начале войны еще сохранялись традиции джентльменского отношения к врагам. Офицеру достаточно было дать слово чести, что он не будет делать попыток бежать, и его заключение превращалось в формальность – обычно пленным разрешали свободно передвигаться без конвоя, лишь на ночь возвращаясь в лагерь. Старшим офицерам и генералам даже оставляли вестовых, если они вместе попадали в плен. Но Л. Г. Корнилов дать слово отказался. Три раза он бежал из заключения, но его каждый раз ловили.
На этот раз доктор Гутковский должен был добиться у лагерного начальства отмены ежедневной проверки помещения, где лежал «больной» генерал Корнилов. Соответственно, чтобы отсутствие Корнилова хоть какое-то время не вызывало у начальства лагеря подозрений, Лавр Георгиевич несколько дней не выходил из своей комнаты. Это было очень важно, так как давало возможность в определенный день подменить Корнилова другим человеком, а именно Дмитрием Цесарским. Солдатам Мартынову и Веселову, по-видимому, полагалось оказывать Корнилову всяческую помощь, в частности они должны были помочь ему добраться до лагерной аптеки, где уже находился Франтишек Мрняк. Тому нужно было заранее достать фальшивые документы, и он достал их на имя Штефана Лацковича (для Корнилова) и на имя Йозефа Немета (для себя). Помимо этого, он должен был заготовить два комплекта австро-венгерской формы, револьвер, приобрести компас, карты, фонари и еду.
«День X» был назначен на 29 июля 1916 года.
Около полудня Л. Г. Корнилов через окно туалета выпрыгнул во двор и благополучно добрался до госпитальной аптеки. Там его уже ждали Франтишек Мрняк и Константин Мартынов. Корнилову постригли усы, на глаза надели черные очки, а Мрняк нитратом удалил ему родинку под левым глазом, чтобы еще больше изменить его внешность. После этого оба – Корнилов и Мрняк – переоделись в форму солдат австро-венгерской армии и не торопясь вышли из аптеки. Охрана лагеря спокойно пропустила их. Они дошли до железнодорожной станции и, предъявив документы, сели в поезд, шедший на юг. В Дьере пересели в поезд Вена – Будапешт и, доехав до венгерской столицы, заночевали там на вокзале, в ночлежном помещении для солдат.
30 июля беглецы продолжили путь по железной дороге. Вечером они прибыли в Карансебеш – последнюю станцию перед границей с Румынией, которая только вступала в войну на стороне Антанты и России. На ее территорию бежали находившиеся в австро-венгерском плену русские военнослужащие, а также солдаты и офицеры-славяне, не желавшие служить в австрийской армии. В Румынии уже находились русские офицеры, принимавшие беглецов и формировавшие из них команды.
Но быстро выйти к румынской границе Корнилову и Франтишеку Мрняку не удалось. Они были вынуждены блуждать по незнакомой местности и лесам. При этом они не знали, что их побег был обнаружен уже на следующий день, что повсюду ведется розыск и за содействие поимке Корнилова и Мрняка объявлена награда в тысячу крон.
Встречается утверждение, будто столь быстро обнаружить побег Корнилова удалось потому, что Франтишек Мрняк якобы написал отцу, что бежит из Кёсега с пленным русским генералом, но по забывчивости оставил письмо на столе! В забывчивость и рассеянность такой степени, конечно же, очень трудно поверить. Хотя, возможно, что в спешке Мрняк и оставил какие-то улики, попавшие в руки начальства кесегского лагеря. Как бы то ни было, Мрняк попался в харчевне одного приграничного села, куда пошел за едой. Его опознали и арестовали. Корнилов долго ждал его в условленном месте и, не дождавшись, пошел дальше один.
Корнилов не забывал Мрняка и высоко ценил его роль в своей судьбе. Уже в России, став командующим крупными армейскими соединениями и считая Мрняка погибшим, он добился посмертного зачисления Франтишека в первую роту сформированной из пленных и перебежчиков 1-й Чешской дружины. На поверках при упоминании имени Мрняка фельдфебель роты каждый раз отвечал: «Расстрелян в Прессбурге [ныне это Братислава. – Авт.]
