русской императорской армии и в Добровольческой армии в Белом Движении на Юге России, где существовали дроздовский, корниловский, марковский и алексеевский полки, названные в честь своих основателей. В-третьих, приговор Римского Собора 1078 года, произнесенный над «узурпатором» Никифором Вотаниатом и, вероятно, над его новой женой Марией Аланской, остался пустой формальностью не столько в силу церковной схизмы между Римом и Константинополем, сколько в силу того политического и человеческого влияния, которым обладала императрица Мария Аланская при дворе, среди военной элиты империи. Именно это влияние во многом предопределило успех комниновского переворота в марте-апреле 1081 года.
Канонические результаты Римского Собора 1078 года были ничтожны, но достаточно красноречивы. В соответствии с 3–5 правилами Сардикийского Собора, включенными в византийский Номоканон XIV титулов, а также на основании собственных документов – т. н. «Диктата папы» – папа Григорий VII произвел суд над императором Никифором Вотаниатом и отлучил его от Церкви. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что в 1070-е годы с точки зрения Рима церковная схизма 1054 года не имела никаких канонических последствий как для канонического права, так и для простых христиан. Схизматиков от Церкви не отлучают, так как они сами находятся вне ее канонических границ, а Никифор Вотаниат был отлучен папой от Церкви, следовательно, он рассматривался в Риме как член Католической Церкви наряду со своим предшественником императором Михаилом VII Дукой Парапинаком.
Никифор был отлучен не за сам факт переворота 1078 года – подобных переворотов было в византийской истории великое множество, – а за брак (третий брак в его случае) с императрицей Марией Аланской, которая уже была замуж за свергнутым, но здравствующим Михаилом VII и по законам императора Юстиниана I должна была отправиться в монастырь вслед за супругом. Отлучение Никифора Вотаниата было очень удобно Роберту Гвискару, союзнику папы, с которым у Роберта в 1078 году произошел серьезный, но временный конфликт. После примирения с папой в Чепрано – где, как отмечает Анна Комнина, Римский понтифик и герцог Апулии вели переговоры, сидя на конях, во главе своих рыцарских отрядов – Роберт отыскал беглого греческого монаха по имени Ректор, самозванца, выдававшего себя за императора Михаила VII Дуку, будто бы бежавшего из Константинополя, и начал готовиться к вторжению в Византию.
Однако каноническое право, на которое опирался папа, вступало в вопросе об отлучении императора Никифора III Вотаниата в прямое противоречие с византийским светским правом. Отлучение императора тем более усугублялось подготовкой войны против Византийской империи, в которой оказался замешан Григорий VII после встречи с Робертом Гвискаром в Чепрано. С точки зрения византийского права Григорий VII и Роберт Гвискар безусловно были виновны в «восстании против императора», а также «в заговоре против государства христиан», как, например, определял подобные преступления XVII-й титул Эклоги – византийского юридического памятника времен иконоборческой Исаврийской династии (VIII век)[133]. Более того, с точки зрения византийского права как Рим, так и южноитальянские владения Роберта Гвискара вместе с Сицилией оставались неотъемлемыми территориями Византийской империи, временно отторгнутыми от нее «варварами». Поэтому Григорий VII и Роберт, выступив против императора, с точки зрения византийских юристов превратились в уголовных преступников. Нормы византийского права, зафиксированные в Кодексе Феодосия [CTh IX, 14, 3], в Кодексе Юстиниана [CJ IX, 8, 3; 5], в Институциях Юстиниана [Inst. IV, 18, 3], в Эклоге [Ecloga XVII, 3], в Василиках [Bas. 60, 36, 13] и Прохироне [Proch. XXXIX, 10], карали за подобные преступления немедленной смертью в случае наличия доказательства вины, каковыми в нашем случае были неправомочное решение Римского Собора 19 ноября 1078 года, признание самозванца Лже-Михаила легитимным императором и последующая война между Византийской империей и норманнами в 1081–1085 годах, получившая благословение папы Григория VII. Поскольку императорские законы имели в Византийской империи силу церковных канонов, тем самым Григорий VII и Роберт Гвискар подпадали, с точки зрения византийцев, и под церковные прещения.
В связи с этим политика императрицы Марии Аланской в период подготовки переворота 1081 года может и должна рассматриваться как с точки зрения реализации неписанной византийской конституции – исходя из которой легитимность императора зависела от его избрания «римским народом», т. е. солдатами, и сенатом, – так и с точки зрения исключительно борьбы Константинопольской Церкви против притязаний папства на участие во внутренних делах Византийской империи.
Папа Григорий VII
Анна Комнина воспринимала папу Григория VII спустя более полувека после его кончины в высшей степени негативно, как узурпатора церковной власти. Анна Комнина так описывала этого понтифика: «Римский папа (его власть могущественна и ограждена разноплеменными армиями), находясь в ссоре с германским королем Генрихом, решил привлечь в качестве союзника Роберта».
[Ὁ γάρ τοι πάπας τῆς Ῥώμης (γενναία δὲ αὕτη ἀρχὴ καὶ στρατεύμασι παντοδαποῖς περιφραττομένη) μετὰ τοῦ ῥηγὸς Ἀλαμανίας Ἐνερίχου διαφορὰν ἐσχηκὼς ἐβούλετο πρὸς συμμαχίαν ἑλκύσαι Ῥομπέρτον ἤδη περιφανέστατον γεγονότα καὶ πρὸς μεγάλας ἀρχὰς ἀκμάσαντα][134].
Итак, княжество папы вовсе не было слабым феодальным образованием. Это княжество охранялось серьезными военными отрядами, под которыми августейшая писательница подразумевала рыцарские отряды, вассальные маркграфине Матильде Тосканской, знаменитой итальянской «Жанне д’Арк» XI века, воспетой латинским поэтом Доницоне. Однако папа заключил союз с Робертом Гвискаром, опираясь еще и на норманнские армии. Сущность конфликта между папой и германским королем, с точки зрения Анны Комниной, заключалась в том, что папа обвинил Генриха IV в раздаче церквей, монастырей, церковных степеней и доходов (февраль 1076 г.). В свою очередь, германский король обвинил папу в том, что тот, вопреки королевскому согласию, узурпировал апостольский престол (см. Вормсский Собор). Узнав об этом, папа пришел в ярость и подверг тяжким оскорблениям королевских послов, которым выдергивали бороды и которых всячески издевательски унижали. Об этих унижениях, по выражению Анны Комниной, ей, как женщине и принцессе, не пристало подробно писать, дабы не осквернить «калам и пергамен». Все это недостойно не только архиерея, но и того, кто себя именует христианином. Принцесса негодовала: «И это [творил] архиерей, о нравы, к тому же верховный архиерей, который сделал себя наместником [Христа] во всей вселенной, как теперь говорят и утверждают латиняне, ибо сие утверждение проистекает от их бахвальства».
Гробница папы Григория VII. Салерно, кафедральный собор
[Καὶ ταῦτα ἀρχιερέως, ὦ δίκη, καὶ ταῦτα πρώτου ἀρχιερέως καὶ ταῦτα προκαθημένου τῆς οἰκουμένης ἁπάσης γενομένου, ὥσπερ οὖν καὶ οἱ Λατῖνοι λέγουσί τε καὶ οἴονται· ἔστι γὰρ καὶ τοῦτο τῆς ἀλαζονείας αὐτῶν][135].
Далее Анна ссылается на 28-е правило Халкидонского Собора 451 года, по которому Константинопольский патриарх как епископ Нового Рима получил
